"Станислав Лем. Маска" - читать интересную книгу автора

обстоятельства -- на бунт, которому надлежало быть прелюдией к полной
покорности. Я и теперь могла мыслить с прежней быстротой и свободой, но зато
была подчинена моему новому телу -- в его сверкающий металл были впечатаны
все действия, которые мне предстояло совершить.
Любовь угасла. Гаснет она и в вас, только годами и месяцами, а я
пережила такой же закат чувства за несколько минут -- и то было уже третье
по счету мое начало, и тогда, издавая легкий плавный шорох, я трижды обежала
комнату, то и дело притрагиваясь вытянутыми усиками к кровати, на которой
мне уже не суждено отдыхать. Я вбирала в себя запах моего нелюбовника, чтобы
пуститься по его следу и померяться силами в этой новой и, наверное,
последней игре.
Начало его панического бегства было обозначено распахнутыми одна за
другой дверями в рассыпанными розами. Их запах мог мне помочь, потому что
оа, хотя бы на время, стал частью его запаха. Комнаты, сквозь которые я
пробегала, я теперь видела снизу вверх -- в новой перспективе, и они
казались мне слишком большими, наполненными неудобными, лишними вещами,
которые враждебно темнели в полумраке. Потом мои коготки слабо заскрежетали
по ступенькам каменной лестницы, и я выбежала в сырой и темный сад. Пел
соловей -- теперь мне это показалось забавным: сей реквизит был ненужен,
следующий акт спектакля требовал нового. С минуту я рыскала между кустами,
слыша, как хрустит гравий, брызжущий из-под моих ног, описала круг, другой и
вомчалась напрямик, ища след. Не взять его я не могла -- я выудила его из
неимоверной мешанины тающих запахов, извлекла из колебаний воздуха,
рассеченного Арродесом на бегу, каждую его частичку, еще не развеянную
ветром, и так вышла на предначертанный мне путь, который с этой минуты стал
моим до конца.
Не знаю, по чьей воле я дала Арродесу столь большую фору, и, вместо
того чтобы идти по следу, до самого рассвета рыскала по королевским садам. В
этом мог быть скрыт известный смысл, ибо я кружила там, где мы прогуливались
рука об руку между живыми изгородями, и могла хорошенько впитать его запах,
чтобы наверняка не спутать с другими. Правда, проще было сразу за ним
помчаться и захватить его, беспомощного, в полном замешательстве и отчаяния,
но я этого не сделала. Знаю, все мое поведение в ту ночь можно объяснить
по-разному: и моей скорбью, и королевской волей. Я потеряла возлюбленного и
взамен обрела лишь гонимую дичь, а монарху мало было одной лишь гибели
ненавистного ему человека, притом быстрой и внезапной. Арродес, наверное,
тем временем помчался не к себе домой, а к кому-то из друзей, чтобы там в
сумбурной исповеди, самому себе задавая вопросы и на них отвечая, до всего
дойти своим умом: чье-то присутствие было ему все-таки необходимо, но только
как отрезвляющая поддержка. В моих скитаниях по садам ничего, однако, не
было от мучений разлуки. Я знаю, как неприятно это прозвучит для душ
чувствительных, но, не имея ни рук, чтобы их заламывать, ни слез, чтобы их
проливать, ни колен, на которые могла бы пасть, ни губ, чтобы прижать к ним
увядшие цветы, я не впадала в отчаяние. Тогда меня куда больше занимало
необычайное умение различать следы, которое вдруг во мне открылось. Ведь
когда я пробегала по аллеям, меня ни разу, ни на волос не сбил чужой
обманчивый след, пусть даже и очень схожий с тем, что стал моей приманкой и
моим кнутом. Я ощущала, как каждая частица воздуха просасывается в моем
левом легком сквозь лабиринты бесчисленных испытующих клеток и как каждая
подозрительная частичка попадает в мое правое, горячее легкое, где мой