"Станислав Лем. Маска" - читать интересную книгу автора

станет тогда жестокой, потому что не будет у меня тогда более никакой цели.
Не я выдумала то, для чего сотворена, и значит, мне дорого придется
заплатить, если преступлю королевскую волю, ибо немыслимо, чтобы мое
преступление осталось безнаказанным, и меня в свою очередь возьмут на прицел
оружейники из дворцовых подземелий и вышлют в погоню железную свору, чтобы
уничтожить меня. А если бы я даже спаслась, воспользовавшись заложенным во
мне искусством, и убежала хоть на край света, то где бы я ни очутилась, все
станут бежать меня, и я не найду цели, ради которой стоило бы существовать
дальше. И даже судьба, подобная твоей, также будет для меня закрыта, потому
что каждый, имеющий, как ты, власть, так же, как ты, ответит мне, что я не
свободна духовно, и потому мне не дано будет обрести убежища и под
монастырским кровом.
Монах задумался и потом сказал удивленно:
-- Я ничего не знаю об устройствах, подобных тебе, но я вижу тебя и
слышу, и ты по твоим речам представляешься мне разумной, хотя и подчиненной
какому-то принуждению, и -- коль скоро ты, машина, борешься, как сама мне
поведала, с этим принуждением и говоришь, что чувствовала бы себя свободной,
если бы у тебя отняли стремление убить, -- то скажи мне, как ты чувствуешь
себя сейчас, когда оно в тебе?
И я сказала на это:
-- Отче, хоть мне с ним и худо, но я превосходно знаю, как
преследовать, как настигать, следить, подсматривать и подслушивать, таиться
и прятаться, как ломать на пути препятствия, подкрадываться, обманывать,
кружить и сжимать петлю кругов, причем, исполняя все это быстро и
безошибочно, я становлюсь орудием неумолимой судьбы, и это доставляет мне
радость, которая, наверное, с умыслом была вписана пламенем в мое нутро.
-- Снова спрашиваю тебя, -- сказал монах. -- Что ты сделаешь, когда
увидишь Арродеса?
-- Снова отвечаю, отче, что не знаю, ибо не хочу причинить ему ничего
дурного, но то, что заложено во мне, может оказаться сильнее меня.
Выслушав мой ответ, он прикрыл глаза рукой и промолвил:
-- Ты -- сестра моя.
-- Как это понимать? -- спросила я в полнейшем недоумении.
-- Так, как сказано, -- ответил он. -- А это значит, что я не возвышу
себя над тобой и не унижу себя пред тобою, потому что, как бы различны мы ни
были, твое неведение, в котором ты призналась, делает нас равными перед
лицом Провидения. А если так, иди за мной, и я покажу тебе нечто.
Мы прошли через монастырский сад к старому дровяному сараю. Монах
толкнул скрипучие двери, и когда они распахнулись, то в сумраке сарая я
различила лежащий на соломе темный предмет, а сквозь ноздри в мои легкие
ворвался тот неустанно подгонявший меня запах, такой сильный здесь, что я
почувствовала, как само взводится и высовывается из лонной втулки жало, но в
следующую минуту взглядом переключенных на темноту глаз я заметила, что
ошиблась. На соломе лежала только брошенная одежда. Монах по моей дрожи
понял, как я потрясена, и сказал:
-- Да, здесь был Арродес. Он скрывался в нашем монастыре целый месяц с
тех пор, как ему удалось сбить тебя со следа. Он страдал оттого, что не
может предаваться прежним занятиям, и ученики, которым он тайно дал знать о
себе, посещали его по ночам, но среди них оказались два мерзавца, и пять
дней назад они его увели.