"Станислав Лем. Маска" - читать интересную книгу автора

избрали прямого пути -- они петляли. Из-за этого мне приходилось сползать
чуть ли не с каждого валуна, чтобы, обежав кругом, сызнова отыскать нюхом
зыблющиеся в воздухе частички их запаха. Так я дошла до отвесной скалы, по
которой они вскарабкались наверх. Они не смогли бы взобраться туда, не
развязав руки своему пленнику, но меня не удивило, что он добровольно полез
вместе с ними, -- пути назад теперь для него уже не было. Я поползла вверх
по разогретому камню, ведомая отчетливым, утроенной силы запахом -- ведь им
приходилось взбираться по этой отвесной стене, цепляясь за каждый уступ,
промоину, впадину: не было такого клочка седого мха, забившегося в расщелину
нависших скал, ни мелкой трещинки, дающей минутную опору ногам, которую
похитители не использовали бы как ступеньку. Порой в самых трудных местах им
приходилось останавливаться, чтобы выбрать дальнейший путь, -- я чувствовала
это по усиливающемуся запаху. А я буквально мчалась вверх, едва касаясь
скалы, чувствуя, как сильнее и сильнее все во мне дрожало, как все во мне
играло и пело, ибо эти люди были достойны меня, я чувствовала радость и
изумление, потому что восхождение, которое они проделывали втроем, страхуясь
одной веревкой, джутовый запах которой остался на острых выступах камня, я
совершала одна и без особых усилий и ничто не могло сбить меня с той
поднебесной тропы. На вершине меня встретил сильный ветер, который свистел
на остром, как нож, гребне, но я даже головы не повернула, чтобы
полюбоваться на простершуюся далеко внизу зеленую страну и горизонты, тающие
в голубой дымке, а принялась ползать по гребню взад и вперед, пока в
незаметной выбоине не нашла продолжение следа. Беловатый излом и осколки
камня обозначили место, где один из путников сорвался. Перегнувшись через
каменную грань, я посмотрела вниз и увидела маленькую фигурку, словно
отдыхавшую на середине склона, и острым зрением различила даже темные капли
на известняке, словно оставленные недолгим кровавым дождем. Двое других
пошли дальше по гребню, и я пожалела, что мне достанется теперь всего один
стерегущий Арродеса враг, потому что никогда до сей поры не ощущала так
сильно, сколь благородно мое дело, и не была исполнена такой жаждой борьбы,
отрезвляющей и опьяняющей одновременно. Я побежала вдоль гребня под уклон,
ибо беглецы избрали именно это направление, оставив погибшего в пропасти,
ведь они очень спешили, а его мгновенная смерть при падении была для них
несомненна. Я приближалась к скальным воротам, похожим на руины гигантского
собора, от которого остались только столбы разбитого портала, боковые
контрфорсы и одно высокое окно, сквозь которое светилось небо, а на его фоне
выделялось тоненькое деревце, с бессознательной отвагой выросшее там из
семени, занесенного ветром в горсть праха. За воротами начиналась скалистая
котловина, наполовину затянутая туманом, придавленная длинной тучей, из
складок которой сыпался мелкий искрящийся снег. Пробегая в тени, которую
отбрасывала причудливая башня, я услышала грохот сыплющихся камней, и тут же
по склону скатилась лавина. Глыбы колотились об меня с такой силой, что
высекали дым и искры из моих боков, но я, поджав все свои ноги, успела
упасть в неглубокую выемку под валуном и в безопасности переждала, пока
пролетели последние обломки. Мне пришла в голову мысль, что тот, второй,
который вел Арродеса, нарочно выбрал это лавиноопасное место в расчете, что
я, не зная гор, попаду под обвал и обвал -- хоть надежда на это и невелика
-- раздавит меня. Такая мысль меня обрадовала:
ведь если противник не только убегает и путает следы, но и нападает,
борьба становится более достойной. На дне выбеленной снегом котловины