"Станислав Лем. Воспитание Цифруши" - читать интересную книгу автора

Ведь они уверяют, будто и порчу он наводил, и у мышей молоко из-за него
пропадало, что был он косой, легавый, горбонос-недомерок, да еще
плоскостопый, а как, мол, с Плоскостопием шествовать к Га.Сф.?!
А Роговик записывает, подпевает, вторит, однако вскоре затем, по
возобновлении репетиции, вижу, Что-то к нам шлепает не торопясь, мы в
мелодию пробуем спрятаться, но нависла от Лапы тень, и вот уже того
Коротышку при колокольчиках, что первый начал, Цап за штаны, а другой
лапой Контра-Басиста, что столько на пенснеца наохальничал, Хап за полу, и
обоих, ногами болтающих, уносит Оно и в шкафу затворяется, и слышу я
сквозь наше Анданте Маэстозо: Хруп-Хруп, Ням-Ням! Только мы их обоих и
видели.
Играем, но разлезается играние наше, затем что темень в глазах! Da capo
al fine! [с начала до конца! (ит.)] - кричит Роговик. Плохо, еще раз!
Играем, вступает оркестр, по спине мурашки, полный звук и полный тон, но
среди этих мурашек другие какие-то, немузыкальные, чувствую да вдобавок
путаю ноты, а причиной тому глазотряс от беспрестанного зырканья в угол.
Пошло форте, гремят медные, но словно бы пробирает их дрожь, а Гориллище
шкаф отворяет, принюхивается, на пороге садится, зычно рыгает, знать,
отрыгнулось ему Колокольником, о Боже правый, о Гармония Сфер! А от
рыгания - от чего же еще? - съехали в фальшь смычки, а пианист как
забарабанит по клавишам, вкривь, вкось, в тряс, в дрожь! Морщится роговой
Капельмейстер, словно лягушку проглотил, ох, плохо, такие инструменты, а
запороты, скверно, мерзопакость, не музыка, и не совестно вам, лоботрясы,
лодыри! еще раз! И раздает нам руководящие исходящие из-за пюпитра, и
витамины, и смеси питательные, и приносят заграничный канифолий в
бочонках, нарочно выписанный, не жалеет расходов Его Величество Гармонарх,
но снова фальшь вкривь-вкось, и вот уже Непременную Ученую Комиссию
учреждают. Заседает Комиссия, и что порешит, то мигом и исполняется.
Входят четверками музицейские в позументах, становятся справа и слева от
нас, и кто сфальшивит на фа-диез - премию прочь, а кто на бемоль - вычет
из жалованья. И играем мы форте, но фальшь, и по шее трахают нас
музицейские, ибо каждый снабжен метрономом и акустрофоном, и от всеобщего
траха слабеет симфония, и слышно скорее трах-тампамтрах, чем
тирлим-пампам; вижу, в лютую я попал переделку из-за тяги к Гармонии Сфер
- вся голова в шишках...
Мало музицейских! Подтягивают резервы, нотоведов-счетоводов несчетные
полчища, ко всякому игрецу приставляют поверщика, чтоб за чистотою звука
следил; сверяют они тональности, приход и расход и баланс мелодий,
строчат, и от скрипа перьев музыки меньше, чем котенок наплакал. О, что-то
не так! - говорит роговик-капельмейстер, - не так! И колокольчиков нет.
Где Колокольник, куда подевался? Те, что подальше, в смех, а ближние на
корточки и бормочут: а ведь нету, действительно нету, испарился он, что
ли, а? Может, упорхнул на мелодии? Что скажет начальство? Скверно,
понимаем, что скверно! Злобарь, густобрех, балабон, ящереныш, стреканул,
ренегад, собака, стреньбрендил, и прочее.
И устраивает нам дирижер совещание с практическими занятиями. Нужно до
самых корней дрожальной фальши добраться! И все вокруг признают: Что-то и
вправду нам как будто препятствует. Что-то, мол, портит обедню. И что это,
дескать, за фантазмы-миазмы мешают нам и с пути к Га.Сф. сбивают?
Контра-Басист говорит: Быть может, воздушной вентиляции не хватает?