"Станислав Лем. Воспитание Цифруши" - читать интересную книгу автора

Дуда-дадапам, но Бум-дум-бадам! Однако, слыша эти его слова, одновременно
слышу я и другие: Бога ради, молчите, сударь! И если одно говорит он
устами, то другое словно бы низом, примерно от пояса, и вижу, что это он,
значит, брюховещает! А теперь, молвит он верхом, хватит лясы точить, пора
за работу...
Присматриваюсь получше и вижу, что всякий здесь так: кругом всеобщее
брюховещание процветает, а я-то думал, что это урчанье-бурчанье со страху!
Стал я все ниже и ниже вслушиваться, и на уровне живота слышимость много
лучше. И говорят животы: Ох, долюшка-доля, была б наша воля! Эх, давно бы
все по кустам разбежались от этой Гармонии! И шепчут животы: Онучи
Збасителевы черти похитили, пусть себе портки обмочит, не сыграть нам, как
он хочет. А также: Тише, тише, ваша честь, Кто-то Страшный ходит здесь,
фигли-мигли-шмогли-швах, только хрупнешь на зубах. И судачат промеж собой
животы: Что за чудная игра идет здесь на нервах наших! А один живот
говорит, авось мы ему приедимся, или, может, со временем перейдет Оно на
вегетарианство, мол, время смягчает нравы, но прочие животы тотчас же на
него разбурчались. И одновременно восклицают верхами: Что ж, недурно,
почти что дивно сегодня, только бы поскорее до Га.Сф., только бы
поскорее... пусть смычковые от темпа не отстают! Или плохо нам тут,
ламца-дрица?! И вижу еще, что у всех какие-то занятия на стороне, один на
гребенке премило дудит, другой на травяном стебельке комплименты
насвистывает, тромбон собирает марки и слезы оными утирает, кто вышивает
монограммы, кто языки изучает, как вдруг шлеп-шлеп, и идет Гориллище,
страх смертный, но Оно только травку, гребенку, марки забрало и в шкафу
Хруп и Ням-Ням. При оказии тромбон получил тычка, примочкой свинцовой и
творогом глаз подбитый обкладывает, и вольно же было ему, говорят животы,
об онучах этих мычать, лучше б за место свое покрепче держался, чем
животом хорохориться! Тише, тише... И впрямь так тихо шепчут, что не знаю,
чье это брюхо вещает, валторнист продает таблетки от нервов и головной
боли. Басист ловит моль, что завелась в барабане, треугольник учит, как
чесаться между лопаток и ниже, тогда-де мурашки не столь докучают, иные
друг на друга доносят, мол, в нотах фа, а он фа-диез, капельмейстер
требует чистоты лейтмотива, бемоль, дуралей, "бе-е-емоль", или партитуры
не видишь? - подымается пыль, это смычковые перелягались из-за бутылки для
играния частным образом, на стороне; мелодия замирает, как писк мышиный, а
может, и вправду мыши, иначе откуда здесь пикий диск, то бишь дикий писк?
О да: фальшь сплошь, так и идет, от скуки до дрожи и от скулежного хныка
до тряса, с утра инструменты драим тряпицами, канифоль в ход, замшей
барабан до полного блеска, и вот прибегает лакейчик и Роговатому записку
сует, а тот: Ага, говорит, вызван я на Министерский Совет в связи с
Главнейшим Руководящим Мотивом, поскольку нечисто играете; репетиции
откладываю до вечера! фагот, который как раз ему конверт подавал - уж
такой тут обычай, - как будто раздумал: прячет конверт в карман и спешит
обратно. И новый пришел дирижер, востроглазый такой, без очков, и при нем
дознались комиссии, что тромбон припрятывал звук подобротнее и не
расходовал по надлежащей статье, за что и был переведен в Ложу и назначен
Вице-Министром Считанья Ворон, у арфиста же выявили сухорукость, и
оказалось к тому же, что нот он не знает, а потому перебросили его на
фортепьяно, чтоб не слишком переживал. Снова явилось Гориллище на
инспекцию, я смешался и как бабахну фортиссимо, не по барабану, а по