"Станислав Лем. О королевиче Ферриции и королевне Кристалле" - читать интересную книгу автора

рыцарскую охапку волос цвета ядовитейшей ржавчины и, подведя его к
серебряному зерцалу, сказал: "Смотри!"
Глянул Ферриций на отраженье и содрогнулся оттого, что не себя в нем
узрел, но чудище-страшилище небывалое - вылитого бледнотика, со взором
водянистым, как старая паутина под дождем, обвисшего там и сям, с клочьями
ржавой пакли на голове, тестовидного и тошнотворного; а тело его при
каждом движении колыхалось, как студень протухший; и вскричал он в великом
гневе:
- Ты, верно, спятил, мудрейший? Тотчас же соскреби с меня всю эту
грязь, нижнюю - темную и верхнюю - бледную, а с нею и ржавый лишайник,
коим ты осквернил мою звонкую голову, ибо навеки возненавидит меня
королевна, в столь мерзостном узревши обличье!
- Ты заблуждаешься, королевич, - возразил Полифазий. - Тем-то ее
безумие и ужасно, что мерзость кажется ей красотою, а красота - мерзостью.
Только в этой личине ты можешь увидеть Кристаллу...
- Пусть же так будет! - решил Ферриций.
Смешал мудрец киноварь со ртутью, наполнил смесью четыре пузыря и укрыл
их под платьем юноши. Взял мехи, надул их застоявшимся воздухом из старого
подземелья и спрятал на груди королевича; налил ядовитой, чистейшей воды в
стеклянные трубки, числом шесть, и две вложил королевичу под мышки, две в
рукава, две в глаза, а под конец молвил:
- Слушай и запоминай все, что я скажу, иначе погибнешь. Королевна будет
тебя испытывать, чтобы проверить правдивость твоих речей. Если достанет
она обнаженный меч и велит тебе за него взяться, украдкой надави на пузырь
с киноварью, чтобы вытекла из него красная жижа и полилась на острие, а
когда спросит тебя королевна, что это, отвечай: "Кровь!" Потом королевна
приблизит свое лицо, серебряной миске подобное, к твоему, а ты надавишь на
грудь, чтобы вышел из мехов воздух; спросит она, что это, и ты ответишь:
"Вздох!" Тогда притворится королевна, будто разгневалась необычайно, и
велит тебя казнить. Потупишь ты голову в знак покорности ее воле, и из
глаз твоих польется вода, а когда спросит она, что это, отвечай: "Плач!"
Может, тогда согласится она стать твоею, хоть и мало на это надежды;
верней же всего, придется тебе погибнуть.
- О мудрейший! - воскликнул Ферриций. - А если станет она допытываться,
какие у бледнотиков обычаи, как родятся они, как любятся и как время
проводят, что я отвечу?
- Поистине, иного нет способа, - отвечал Полифазий, - как только
соединить твой жребий с моим. Я переоденусь купцом из соседней галактики,
лучше всего неспиральной, поскольку тамошние обитатели известны своею
тучностью, а мне надо укрыть под платьем множество книг об ужасных
бледнотиковых нравах. Тебя я не смог бы этому научить, ибо нравы их
противны природе: все у них делается наоборот, так неопрятно, неприятно и
неаппетитно, как только можно себе представить. Я подберу нужные
сочинения, ты же вели придворному портному из волокон и нитей различных
сшить одеянье бледнотика, затем что скоро уж нам отправляться в дорогу. И
куда бы ты ни пошел, я тебя не оставлю, чтобы знал ты, как поступать и о
чем говорить надлежит.
Обрадовался Ферриций, и велел сшить себе одеянье бледнотика, и не мог
на него надивиться: закрывало оно почти все тело и в одних местах
вытягивалось наподобие трубопровода, в других же скреплялось пуговками,