"Станислав Лем. Пропавшая машина времени (Журнал "Знание - сила", 1962, N 12)" - читать интересную книгу автора

Он приблизился к книжным стеллажам и с величайшей осторожностью
поставил аппарат на пол. Затем высвободил из путаницы проводов шнур и
сунул его в розетку.
Присев на корточки у аппарата, он начал крутить рукоятку, щелкать
тумблерами, вскоре комнату заполнил приятный певучий гул. Неожиданно на
лице Мольтериса выступил страх; он приблизил лицо к одной из ламп, которая
в отличие от других по-прежнему была темной. Он слегка прижал ее в гнезде
пальцем, а когда ничего не изменилось, поспешно выворачивая карманы,
отыскал отвертку, кусок провода, плоскогубцы и, опустившись перед
аппаратом на колени, принялся лихорадочно, хотя и с преувеличенной
осторожностью, возиться с его внутренностями.
Ослепшая было лампа неожиданно заполнилась розовым свечением.
Мольтерис, который, как могло показаться, совершенно забыл о том, где
находится, с глубоким вздохом удовлетворения засунул инструменты в карман,
привстал и сказал совершенно спокойно:
- Тихий, это машина времени.
Я молчал. Не знаю, чувствуете ли вы, насколько деликатной и трудной
была моя задача. Изобретатели вроде него - создавшие элексир вечной жизни,
электронный предсказатель будущего или, как в этом случае, машину времени
- сталкиваются с поразительной недоверчивостью, пытаясь посвятить
кого-либо в тайну своего изобретения. Они отягощены подозрительностью,
везде видят издевки, они боятся других людей и одновременно тянутся к ним,
потому что знают, что без их помощи не обойтись. Сознавая это, они
вынуждены сохранять в подобные моменты необычайную осторожность.
Впрочем, что бы я ему ни ответил, это все равно было бы плохо
воспринято. Думаю, что если бы я сказал: "О, это необыкновенно, неужели вы
действительно изобрели машину времени?", он наверняка бросился бы на меня
с кулаками.
- Да, - сказал он, вызывающе засунув обе руки в карманы брюк, - это
машина времени. Машина, предназначенная для путешествий во времени,
понимаете?
Я кивнул головой, стараясь, чтобы это не выглядело как насмешка. Его
натиск рассыпался в пыль, он стушевался. Несколько секунд выражение лица у
него было довольно глуповатым. Оно было просто измученным. Покрасневшие
глаза свидетельствовали о бесчисленных ночах, проведенных в бодрствовании,
веки припухли. По случаю визита ко мне он побрился, однако у ушей и под
нижней губой щетина оставалась: как бы в знак того, что брился он быстро и
нетерпеливо, об этом говорил также и черный пластырек на шее.
- Вы ведь не физик, а?
- Нет.
- Тем лучше. Если бы вы были физиком, го не поверили бы мне, даже
увидев все собственными глазами, ибо эта вещь, - он показал на аппарат,
который все еще тихонько мурлыкал, словно дремлющий кот (лампы его бросали
на стену розоватый отблеск), - могла появиться лишь после того, как я
вычистил ту клоаку идиотизмов, которую они считают сегодня физикой. Есть
ли у вас какая-нибудь вещь, с которой вы могли бы без сожаления
расстаться?
- Пожалуй, нашел бы, - ответил я. - Что это должно быть?
- Все, что угодно, - камень, книжка, металлический предмет, только не
радиоактивное. Это очень важно. Иначе произойдет несчастье.