"Владимир Ленский. Пророчество Двух Лун ("Эльфийская кровь" #3) " - читать интересную книгу автора

сгоняемые с места назойливым повторением ноты. Шевелились листки бумаги на
столе Адобекка, жались друг к другу нотные знаки в тетрадях Эмери,
сползались плотнее и спутывались нитки в вышивальных корзинах Ренье,
любителя рисовать иглой.
Дом звенел тревогой, а нота все звучала и звучала.
Эмери долго стоял у двери комнаты, где находилась Уида, не решаясь
войти. Эльфийская дева, которую он нашел ради принца Талиессина, продолжала
оставаться для молодого человека загадкой. Прежде всего потому, что он не
слышал в ней музыки.
Эмери мог найти музыку во всем: в стуке капель, в шагах за окном, в
ругани возчиков, в выкликах торговок. Он слышал мелодию каждого человека,
которого встречал, и всегда мог наиграть главную музыкальную тему любого из
своих знакомцев.
Из-за своего дара Эмери почти никогда не ошибался в людях: чуткое ухо
мгновенно улавливало фальшь, отступление от мелодии.
Но Уида в присутствии Эмери "молчала". Для нее он не находил
музыкальной темы.
Эмери отказывался поверить в то, что эльфийская дева не обладает
собственной музыкой - такое было бы, с его точки зрения, просто невозможно.
Она скрывалась от него, это вернее. Будь она чужда музыке, она никогда не
вложила бы в одну-единственную ноту столько смысла и силы.
Наконец он вошел.
Уида обернулась на звук шагов, чуть раздвинула губы в улыбке.
- Я звала тебя.
- Знаю, - проворчал он. - Что ты хотела сказать?
- Ты разозлился.
Она отошла от клавикордов, уселась в кресло, лениво пролистала тетрадь
с нотными записями. Отбросила в сторону.
- Где мой жених?
Эмери наклонился, поднял тетрадь. Женщина наблюдала за ним с усмешкой.
Она была сейчас некрасива: очень темная, растрепанная. Потертый корсаж едва
стягивал длинную бесформенную рубаху с рукавами, распущенные завязки
болтались.
- Куда подевался мой жених? - повторила Уида.
Эмери остановился перед ней. Она запрокинула к нему лицо, и он увидел
злые огоньки в ее глазах.
- Он сбежал, верно? - сказала Уида. - Удрал. Он от меня удрал, да?
- Уида, - проговорил Эмери, - скажи, почему я не слышу твоей музыки?
Она не изменила ни позы, ни выражения лица. Так и осталась сидеть,
точно крестьянка, разбирающая ягоды для варенья, с расставленными коленями,
а лицо ее было плаксивым и недовольным.
- Если ты ее услышишь, ты влюбишься, - ответила она с кривой
ухмылкой. - А я обещана не тебе, а наследнику престола. Для чего тебе
страдать, Эмери? Из страдания ничего хорошего не выходит. Моя музыка
предназначена только для моего жениха, а он сбежал. Как ты думаешь, что это
значит? Ему уже донесли, что я нехороша собой и что нрав у меня гадкий?
- Думаю, он вообще о тебе ничего еще не знает, - ответил Эмери. Он был
слишком поражен ее признанием, чтобы думать сейчас о Талиессине.
Она взяла его за руку:
- Королева тоже не должна пока знать, да? Никто не должен?