"Донна Леон. Смерть в чужой стране" - читать интересную книгу автора

название было произнесено без всякого акцента.
Как очарованный, Брунетти повторил слова "Burger King" тем же голосом,
каким ребенок мог бы сказать "пони", если бы ему пообещали такое.
Услышав это, Амброджани рассмеялся:
- Потрясающе, да? Там у них целый маленький мир, не имеющий ничего
общего с Италией. - Он указал жестом в окно. - Там лежит Америка,
комиссар. Вот чем все мы станем, полагаю. - И после короткой паузы он
повторил: - Америкой.
Именно это и ждало Брунетти через четверть часа, когда он открыл дверь
командования штаб-квартиры НАТО и поднялся по трем ступенькам в вестибюль.
На стенах висели постеры с изображениями безликих городов, которые, если
судить по высоте и сходству их небоскребов, были американскими. Эта нация
громко заявляла о себе множеством знаков, запрещающих курение, и
объявлениями, которые покрывали специальные доски, висящие на стенах.
Мраморный пол был единственным итальянским штрихом. Как ему указали,
Брунетти пошел вверх по лестнице, свернул направо и вошел во второй
кабинет слева. Комната, в которую он вошел, была разделена перегородками в
человеческий рост, а стены, как и на нижнем этаже, были увешаны досками
для объявлений и печатной информацией. Спинками к одной из стен стояли два
кресла, обитые чем-то похожим на толстый серый пластик. Сразу же у входа
справа сидела за столом молодая женщина, которая могла быть только
американкой.
У нее были белокурые волосы, подрезанные короткой челкой над синими
глазами, но на спине доходившие почти до талии. На носу россыпь веснушек,
а зубы - само совершенство, как у большинства американцев и у самых
богатых итальянцев. Она повернулась к Брунетти с ясной улыбкой; уголки ее
губ приподнялись, но глаза при этом оставались странно пустыми, ничего не
выражающими.
- Доброе утро, - сказал он, улыбаясь ей в ответ. - Меня зовут Брунетти.
Кажется, майор ждет меня.
Она поднялась из-за стола, явив взору фигуру такую же совершенную, как
и зубы, и прошла в проем в перегородке, хотя с таким же успехом могла бы
позвонить или поговорить поверх перегородки. Брунетти услышал, как по
другую сторону ее голос отвечает другому, более низкому. Через пару секунд
она появилась в проеме и сообщила Брунетти:
- Пожалуйста, войдите, сэр.
За столом сидел белокурый молодой человек, кажется, немногим старше
двадцати лет. Брунетти посмотрел на него и тут же отвел глаза, потому что
человек этот словно излучал свет, сияние. Снова взглянув на него, Брунетти
понял, что это не сияние, а всего лишь молодость, здоровье и безупречная
чистота его форменной одежды.
- Комиссар Брунетти? - спросил он и встал из-за стола. Брунетти
показалось, что американец только что вышел из душа или ванны: кожа у него
была упругая, блестящая, словно он отложил бритву, чтобы пожать руку
Брунетти. Пока они обменивались рукопожатиями, Брунетти заметил, что глаза
у американца чистого ослепительно синего цвета, цвета лагуны, какой она
была двадцать лет назад.
- Я очень рад, что вы приехали из Венеции, чтобы поговорить с нами,
комиссар Брунетти, или вы - квесторе?
- Вице-квесторе, - сказал Брунетти, повышая себя в чине в надежде на