"К.Н.Леонтьев. О всемирной любви " - читать интересную книгу автора

сообщенный, или случайными и счастливыми условиями воспитания укрепленный. Как
в
особый дар благодати я охотно верю искренности и любви, когда дело идет,
например, о самом ораторе, то есть о натуре высоко одаренной; но совсем другое
я
чувствую, когда я думаю о большинстве слушателей его, восхищавшихся, я уверен,
больше любовью к Европе, чем любовью ко Христу и действительно к ближнему...
Есть, однако, в числе разных многочисленных родов и оттенков человеческой любви
один особый род, который может и неверующего и несмиренного человека своим путем
привести и к вере, и к смирению, а потом даже и к той любви человечества о Боге,
которой достигали столь немногие во все времена, да и то приблизительно, подобно
тому как к квадратуре круга приближается подвижной многоугольник, к полному и
неподвижному кругу Божественной чистоты.
Но об этой любви я не стану говорить своими словами. Прежде меня и лучше меня
сказал о ней, почти в одно время с г. Достоевским, другой русский христианин, в
речи менее прославленной, но в одном отношении более правильной, чем речь г.
Достоевского.
Я говорю о К. П. Победоносцеве. Почти в то самое время, когда в Москве так
шумно
праздновали память Пушкина, ели, пили, убирали памятник венками, рукоплескали,
плакали и даже падали в обморок, радуясь, что мы наконец-то "созрели" или,
вернее, перезрели до того, что нам остается только заклать себя на алтаре
всечеловеческой (то есть просто европейской) демократии, этот русский
христианин, о котором я вспомнил, один, по должности своей, счастливо
совпадающей с его чувствами и призванием, посетил далекую Ярославскую епархию,
и
там, на выпуске в училище для дочерей священно- и церковнослужителей, состоявшем
под покровительством в Бозе почившей императрицы, сказал слово, которое
"Московские ведомости" по справедливости назвали прекрасным и возвышенным и
которое я бы желал назвать благородно-смиренным [40][40].
Вот отрывки из этой речи. Сперва г. Победоносцев говорит о том, как поминать
покойную их покровительницу: "Она сама завещала всем любящим ее поминать ее на
литургии, когда приносится бескровная Жертва на престоле Господнем..."
"До последних дней жизни она поминала с глубокою признательностью тех, кто ввел
ее в Церковь и показал ей нашу церковную красоту. Любите вы выше всего на свете
нашу святую Церковь так, как любит человек, однажды узнавши, верховную красоту
и
ничего не хочет променять на нее..."
И еще:
"Только чрез Церковь можете вы сойтись с народом просто и свободно и войти в его
доверие".
Потом:
"Одно прочно - простые дела милосердия алчущего напитать, жаждущего напоить,
нагого одеть, а выше всего темную душу осветить светом богопознания, холодную
согреть огнем любви,- вот дела, которые пойдут вслед за нами".
В чем же разница между этими двумя речами, одинаково прекрасными в ораторском
отношении?
И там "Христос", и здесь "Божественный Учитель". И там и здесь - "любовь и
милосердие". Не все ли равно? Нет, разница большая, расстояние неизмеримое...
Во-первых, в речи г. Победоносцева Христос познается не иначе как через Церковь: