"К.Н.Леонтьев. Хризо" - читать интересную книгу автора

На другой же день после того как сестра объявила в меджлисе свое
решение остаться христианкой, нас с отцом оскорбили на улице. Сначала два
солдата стали нарочно на узком повороте и толкнули нас. Мы смолчали. Потом
трое сирийских дервишей встретились нам на базаре и остановились перед нами.
Смуглые лица их были свирепы; на всклоченных, курчавых головах не было ни
фески, ни чалмы; полунагие тела их были покрыты шкурами, и один из них нес
на плече тяжелую секиру; с ними шел знакомый мне Фазиль-бей, поэт из
Дамаска.
Я любил его за его вежливость, за величавые приемы и за благородство,
которым дышала вся его особа. Он часто беседовал со мной и хотел учить меня
по-персидски.
- Если вы хотите узнать великую сладость, то изучите язык персидский;
это язык истинных поэтов; а турецкий язык - язык военный, - говорил он мне
не раз.
Я поклонился ему, но Фазиль-бей глядел на меня насмешливо, драпируясь в
свою длинную мантию. Дервиши загородили нам дорогу. Отец попросил их дать
нам пройти; они не слушали его; сотни глаз глядели на нашу встречу. Я
схватил одного дервиша за грудь. Тогда двое других осыпали меня
ругательствами. Они кричали в исступлении: "Московская собака! Разве мы,
гяур, боимся тебя?" Грозились кулаками и секирой. Отец кротко уговаривал их,
а поэт отстранил их величаво, как бы довольный уже и тем, что мы оскорблены
и унижены.
Оружия при нас не было, и мы должны были отступить.
Основываясь на том, что я русский подданный, я хотел жаловаться паше
чрез консула, но отец мой, боясь мщения, упросил меня оставить дело так,
благо главная наша цель достигнута.
Недели три у нас в доме все шло хорошо; сестра кончила свою эпитимью,
сама стала заниматься домашними работами; говорила с нами, пропела уж раз и
песню по-старому. Но раз (мы сидели с ней на террасе, она шила, я читал)
подошел к ней серый котенок, которого подарил ей Хафуз и которого мы вовсе
забыли - и стал ласкаться.
Хризо схватила котенка и вскрикнула:
- Кошечка, моя кошечка хорошая! Душу мою вырвать из меня ты пришла!
И рыдая, упала ниц.
После этого мы решились отправить ее в Константинополь; она не
противилась, и я, надеясь лучше других развлечь и утешить ее, взялся сам
везти ее. Ей сшили два новые шолковые платья; зная слабость наших к модным
вещам, я обещал ей купить в Константинополе такую шляпку, какие сами
посланницы носят. Она во всем слушалась меня, казалось, с удовольствием.
Взяли мы с собой еще одну старушку, у которой в Константинополе был сын, и
уехали на рассвете. Погода стояла теплая, море было гладко, и к вечеру мы
уже были в Сире. Я повел ее гулять, показывал церкви; водил в Верхнюю Сиру,
угощал мороженым. В церкви она помолилась усердно и поставила свечку, одной
бедной женщине подала милостыню; шоколату попросила другую порцию, смеялась
иногда.
"Слава Богу!" - думал я и благословил мою умную, хитрую Ревекку.
Из Сиры мы выехали утром на пароходе Ллойда. Капитан был очень ловкий и
любезный человек, он окружал сестру вниманием с первой минуты нашего
появления на пароходе. Я посоветовал сестре не стыдиться и быть свободною и
разговорчивою как дома, и она послушалась меня, отвечала просто и мило