"К.Н.Леонтьев. Пасха на Афонской Горе " - читать интересную книгу автора

любимого нами пастыря светилось нечто особое - торжественное, тихое,
серьезное.
Как он твердо теперь ходил по храму! Как он внимательно и не спеша
кадил каждой кучке бедных болгарских рабочих, и зато с какой благодарной
почтительностью они склонялись перед ним! Один из поклонников, отставной
воин, родом литвин, заметил, что при всей телесной слабости своей о. Иероним
еще гораздо внимательнее других иеромонахов кадил этим смиренным людям с
бритыми головами в старых куртках и шальварах.
Чтоб не находить все это "очень простым" и "очень легким", как готовы
найти очень многие, я советую только вспомнить, как иной раз тяготят нас
телесно условия самого краткого и самого "льготного", так сказать,
городского "говения" нашего: постная пища в течение одной недели, слушание
так называемого правила, теснота в церкви, голод и усталость в утро
причащения. Я советую вспомнить этот пример нашего ничтожного светского
воздержания: эту легкую дань, которую мы не всегда без душевной борьбы и без
"искушений" ропота платим раз или много два в год "умерщвлению плоти", так
или иначе немощной, то есть немощной по недугам и возрасту, или еще более в
христианском смысле немощной - по нетерпению юности, по многострастности
крепкого здоровья. Советую при этом же вспомнить и радость свою, когда все
эти мелкие душевные и телесные препоны благополучно пройдены, когда "жертва"
уже принесена, когда мы можем весело отдохнуть, разговеться и возвратиться к
привычному образу жизни нашей Если мы это в городах так сильно чувствуем, то
что же может человек ощущать в день Пасхи на Афоне, где все относится к
Богу - и скорбь, и радость, и пост, и разрешительный праздник! В это время
на Святой Горе уже давно весна; наверху, на гребне горы, в лесах уже давно
стаял снег, и те кусты и деревья, которые и на юге зимой теряют листья,
начинают одеваться и зеленеть. Расцветают давно уже иные весенние цветы.
Место, где стоит старый Руссик у моря, не из красивых мест на Афоне.
Окрестности многих других обителей гораздо живописнее и привлекательнее.
Обширный монастырь (весь белый, с зеленым куполом и крышами), неправильно,,
туда и сюда, вниз и вверх, не в одно время и не сразу построенный, живописен
этой самой неправильностью; но архитектурных достоинств имеет гораздо
меньше, чем некоторые греческие монастыри и особенно чем превосходный
болгарский Зограф.
Перед монастырем море, нередко очень унылое и загражденное на горизонте
длинной, однообразно синей полосой полуострова Кассандры. За монастырем,
почти вплоть у окон задних корпусов, большая гора, сплошь покрытая не лесом
густым и красивым, а кустарником низким и частым, который летом наводит
уныние однообразием и неподвижностью своей темной зелени, неприятно
блестящей под лучами постоянно палящего солнца.
Но именно Великим постом и перед Пасхой эта гора мало-помалу начинает
пестреть и становиться веселой и прекрасной, как богатый, расписной ковер.
Сплошной и низменный кустарник ее на короткое время весь убирается
цветами белыми, розовыми, желтыми. Между этими красивыми, яркими пятнами
видны другие оттенки, зеленые и красно-бурые; это новый лист на иных кустах,
еще не позеленевший. В этих пестрых кустах весело бродят монастырские мулы,
мирно бряцая колокольчиками. Воздух еще не слишком жарок и как-то особенно
душист. Птицы в лесу поют громко по утрам. Сама природа точно готовится
пышно и весело встретить "праздник из праздников и торжество из торжеств"!
Настает последний вечер. Все безмолвно, монашеские кельи заперты;