"К.Н.Леонтьев. Сфакиот " - читать интересную книгу автора

"Бросай мулов! Что будет - будет. Идем в дом вместе скорей".
Оставили мулов одних и побежали в дом с Антонием вместе. Входим.
Никифор сидит, и брат сидит за столом и разговаривают и пьют вино. Афродита
тоже села за стол и на брата смотрит.
Только что мы вошли, брат встал и говорит нам: "Аида!"
И сам к невесте. А мы к отцу. Никифор был очень силен; но... человек
городской, изнеженный! Испугался и кричать не стал громко, а только руки
опустил и говорит нам: "Дети, дети мои... За что вы меня губите?.." Он
думал, что мы убить его хотим. Я говорю: "Не беспокойся, кир-Никифоре...
Позволь мне рот тебе завязать". Он говорит: "Вяжи, Яни, вяжи... Не
бесчестите только мою бедную Афродиту. Я вам денег дам много". Мы с Антонием
его связали и на диван положили. А брат между тем сразу, как только Афродита
закричать сбиралась, ей жгут в рот и потом положил ее бережно в капу большую
и обвязал кругом кушаком большим крепко и понес - бегом побежал с ней, и мы
за ним к воротам. Маноли выскочил тоже, и бросились мы все к мулам. Христо
мне Афродиту на руки, сам вскочил на седло, я ему ее подал опять; и ударили
мы все мулов и поскакали в гору по мостовой... Сейчас за поворот и вон из
села... И слышим уже крик в селе. Это работник Василий кричал, развязался.
Мы слышим крик и своротили тотчас же в сторону и к городу, вместо того,
чтобы своей дорогой ехать. Бежали, бежали... Христо говорит: "Чтобы она не
задохнулась!" и вынул ей жгут изо рта; раскрыл капу, сказал что-то ей тихо;
она молчит, а мы опять скакать пустились...
Проезжали потом мимо самого города. С этой стороны идет широкая и
гладкая дорога под самою стеной, именно в том самом месте, где мы с
Никифором и капитаном турецкую музыку слушали. Луной вся почти дорога
освещена; только поближе к стене тень. Брат передал мне Афродиту и говорит:
- Держи ей рот теперь крепко рукой; поймет она, что места жилые, и
начнет кричать.
Я взял ее к себе и зажал ей рот рукой крепко. Проехали мы под стеной
под самой благополучно; потом мимо кипарисов больших и мимо турецкого
кладбища направо поворотили; отыскали с трудом потом еще подальше одного
шейха особая могила есть на перекрестке; она вся в лоскутках и в тряпочках,
потому, что от болезни к ней турки эти лоскутики и тряпочки привязывают.
Как только мы ее, эту могилу шейха, увидали, я говорю: "Вот и шейх наш.
Отсюда назад поворот нам самый лучший. Без всякой дороги прямо через поле и
через горки переедем!" "Правда!" - сказал брат и все товарищи, и поскакали
мы опять назад, чтобы запутать, понимаешь, людей галатских, если гнаться
вздумают...
Все было благополучно, однако. Не гнался никто; мы проехали очень
хорошо и не спеша слишком по большому оливковому лесу, мимо многих имений и
домов беев, через два села, мимо монастыря небольшого; тишина, все спят и
отдыхают, и никто не потревожил нас. И так мы ободрились и повеселели, что
когда проезжали через одно из последних нижних сел, то без всякой
осторожности начали кричать: "Аида, айда!" и свистать, и опять кричать
молодецки и, ударив мулов, поскакали вскачь со стуком и шумом по мостовой и
потом кинулись тоже вскачь по большим камням ручья, который со скалы вниз
бежал, и все разом кричим на все село: "ай-да-а-а!"
Пропала было тут моя бедная головка и с Афродитой нашей вместе. Я уж
своего мула и не держал совсем. Где ж держать его? Одною рукой ее пред собой
держу, а другой ей рот всякий раз зажимаю, когда место жилое, а когда опять