"Михаил Юрьевич Лермонтов. Вадим " - читать интересную книгу автора

- О!.. - завопил он. - Кто б мог подумать! поверить?.. кто ожидал, что
эта туча доберется и до нас грешных! о господи! господи!.. - куда мне
деваться!.. все против нас... бог и люди... и кто мог отгадать, что этот
Пугачев будет губить кого же? - русское дворянство! - простой казак!.. боже
мой! святые отцы!
- Нет ли у вас с собою кого-нибудь, на чью верность вы можете
надеяться! - сказал быстро Юрий.
- Нет! нет! никого нет!..
- Фотька Атуев?..
- Я его сегодня прибил до полусмерти, каналью!
- Терешка!..
- Он давно желал бы мне нож в бок за жену свою... разбойники,
антихристы!.. о спаси меня! сын мой...
- Мы погибли! - молвил Юрий, сложив руки и подняв глаза к небу. - Один
бог может сохранить нас!.. молитесь ему, если можете...
Борис Петрович упал на колена; и слезы рекой полились из глаз его;
малодушный старик! он ожидал, что целый хор ангелов спустится к нему на луче
месяца и унесет его на серебряных крыльях за тридевять земель.
Но не ангел, а бедная солдатка с состраданием подошла к нему и молвила:
я спасу тебя.
В важные эпохи жизни, иногда, в самом обыкновенном человеке разгорается
искра геройства, неизвестно доселе тлевшая в груди его, и тогда он свершает
дела, о коих до сего ему не случалось и грезить, которым даже после он сам
едва верует. Есть простая пословица: Москва сгорела от копеешной свечки!
Между тем хозяйка молча подала знак рукою, чтоб они оба за нею
следовали, и вышла; на цыпочках они миновали темные сени, где спал
стремянный Палицына, и осторожно спустились на двор по четырем скрыпучим и
скользким ступеням; на дворе все было тихо; собаки на сворах лежали под
навесом и изредка лишь фыркали сытые кони, или охотник произносил во сне
бессвязные слова, поворачиваясь на соломе под теплым полушубком. Когда они
миновали анбар и подошли к задним воротам, соединявшим двор с обширным
огородом, усеянным капустой, коноплями, редькой и подсолнечниками и
оканчивающимся тесным гумном, где только две клади как будки, стоя по углам,
казалось, сторожили высокий и пустой овин, то раздался чей-то голос,
вероятно, одного из пробудившихся псарей: "кто там!" - спросил он. - "Разве
не видишь, что хозяева", - отвечала солдатка; заметив, что псарь приближался
к ней переваливаясь, как бы стараясь поддержать свою голову в равновесии с
протчими частями тела, она указала своим спутникам большой куст репейника,
за который они тотчас кинулись и хладнокровно остановилась у ворот.
- А разве красавицам пристало гулять по ночам? - сказал, почесывая
бока, пьяный псарь и тяжелой своей лапой с громким смехом ударил ее по
плечу!..
- И батюшка! что я за красавица! с нашей работки-то не больно
разжиреешь!..
- Уж не ломайся, знаем мы!.. Экая гладкая! У барина видно губа не
дура... эк ты прижила себе старого чорта!.. да небось! Не сдобровать ему,
высчитаем мы ему наши слезки... дай срок! Батюшка Пугачев ему рыло-то
обтешет... пусть себе не верит... а ты, моя молодка... за это поцелуй меня.
Он хотел обнять ее, но она увернулась и наш проворный рыцарь с пьяну
наткнулся на оглоблю телеги... спотыкнулся, упал, проворчал несколько