"Николай Семенович Лесков. Театральная хроника. Русский драматический театр" - читать интересную книгу автора

Сазонов очень мило исполнил роль Париса, а г-жа Лелева по-прежнему
обворожила публику грациею и миловидностию при исполнении испанского танца,
сопровождавшегося легким канканом". И только! Как вам нравится, читатель,
такое отношение театрального критика к двум пьесам, из коих вторая
принадлежит к числу тех беспредельных пошлостей, которые ставятся на наших
сценах главным образом для ослов, "скучающих от умных разговоров", и которых
единственное достоинство заключается в "грации и миловидности при исполнении
легкого канкана"?)
Нам говорили, что в хоре, упражнявшемся в обругании "Расточителя",
участвовали еще "Сын отечества", "Петербургский листок" и "Петербургская
газета". Но мы полагаем, что порядочные люди имеют право не знать даже о
существовании этих газеток, не только о том, что рассказывают эти грошовые
"расточители ума и совести народной".
Мы должны извиниться пред читателями в том, что, вместо театрального
мира, так углубились в мир фельетонный. Но эти два мира стоят так близко
друг к другу, и фельетон имеет такое влияние на театр и на самое
общественное мнение, симпатиями и антипатиями которого в большей или меньшей
мере обусловливается судьба тех или других явлений на театральной сцене, -
что нельзя, говоря о театре, умалчивать о фельетоне, особенно если последний
представляет нечто вроде пропаганды заговорщиков против правды и всякого
проявления действительно свободной мысли в жизни, в литературе, на
театральных подмостках, или нечто вроде организованного скоморошества,
избравшего своим ремеслом глумление над всем этим, глумление ради красного
словца, личных страстишек или разных других нелитературных побуждений и
соображений. "За человека страшно" представить себе, какая бездна
деморализации должна разверзаться под этим коварным, лживым или шутовским
гамом, который силится покрыть собою и заглушить все, что пытается выйти на
прямую и чистую дорогу, что не пресмыкается, не холопствует и не подличает
перед модными кумирами; который приобрел уже достаточно силы, чтобы погубить
не одно широкое и свободное стремление, то поднимая на смех, то запугивая,
насильственно зажимая своими нечистыми руками несмелые рты или убивая
наповал необстрелянных смельчаков и везде сбивая с толку, пачкая все помоями
своего балаганного остроумия или систематической злостной клеветы. Ввиду
всего этого, невозможно молчать людям, которые искренно хотят служить
свободному слову. И мы в нужных случаях не будем молчать, как ни тягостна
обязанность считаться со всем этим безобразием. Нас не запугают ни
шутовскими издевками, ни бранью, ни угрозами, потому что мы знаем, с кем
имеем дело, и стоим во всеоружии искренности и прямоты и на высоте
неизменных убеждений; на этой высоте нас не достать нечистым рукам, и всегда
будет в нашей власти отбросить всякую грязь в лицо тем молодцам, которые
вздумают швырять ею в нас, или отвечать всеконечным и непременным презрением
на гнусные и нелепые клеветы, вроде клеветы, пропагандируемой петербургскими
газетами в последнее время - будто "Литературная библиотека" обзывает всех
женщин стервозами.
Еще раз извиняясь пред читателями за это невольное отступление, спешим
сказать несколько слов об исполнении "Расточителя".
Исполнение на первом представлении, скажем без обиняков, было
неудовлетворительно. Причина этого, по нашему мнению, заключалась отчасти в
недостатках самой драмы в сценическом отношении. Она, во-первых, была очень
длинна, и многие реплики, вполне уместные и даже необходимые в печати,