"Николай Семенович Лесков. Театральная хроника. Русский драматический театр" - читать интересную книгу автора

первые-то за детей ответчицы.
- Кто ж меня на ум наведет? - спрашивает несчастная девушка. - Стою я
над пропастью, удержаться мне не за что. Ох, спасите меня, люди добрые!
Возвращается Погуляев и, не говоря много слов, делает Лизе предложение
быть его женою, а Кисельников, между тем, все порывается идти "к барину",
предлагающему ему перейти с дочерью из конуры во флигель. Этот бедняк, этот
осколок угасшего страдальца ничего не понимает; он и Погуляева узнать не
может; но все, общими усилиями напоминая ему разные встречи его с
Погуляевым, доводят его до способности возвратиться к прошедшему и сознать
значение настоящего. "Переезжайте ко мне, будем жить все вместе", - говорит
Погуляев. Все счастливы. Лиза просит жениха, чтоб он выучил ее "такой
работе, за которую много денег дают, чтоб помогать бедным девушкам, которых
много в таком положении, в каком была она", и пьеса чуть не кончается
картиною мещанского счастья с самым легким гражданским намеком на будущую
деятельность молодой девушки. Но является толкучник Боровцов с своими
манишками и требует с зятя "спрыски", за счастье, ниспосланное ему в
предложении "барина Грознова". С Кисельниковым происходит быстрый переворот.
"Погуляев! - говорит он. - Ты возьми к себе матушку и Лизу, а меня не бери".
"Отчего же?" - спрашивает Погуляев. Лиза и бабушка тоже удивляются и
приглашают Кисельникова к нареченному затю; но Кисельников твердо отвечает:
"Нет, Погуляев, бери их, береги их; Бог тебя не оставит, а нас гони, гони!
Мы вам не компания - вы люди честные. У нас есть место; оно по нас. (Тестю)
Ну, бери товар, пойдем. Вы живите с Богом, как люди живут, а мы на площадь
торговать, божиться, душу свою проклинать, мошенничать. Ну, что смотришь!
Бери товар! Пойдем, пойдем! (Собирает товар.) Прощайте! Талан-доля, иди за
мной... (Уходит.)
Пьеса кончена.
Давая отчет об исполнении четвертого акта, можем сказать только
несколько слов в пользу игры Малышева. Актер этот, явно не понимавший своей
роли в первых трех действиях, в четвертом возвысился до замечательной
верности, и если бы не недостаток внутренней силы, обнаруженный г. Малышевым
в сцене возвращения к нему сознания, то можно было бы сказать, что г.
Малышев сыграл четвертое действие "Пучины" прекрасно. Впрочем, во всяком
случае, мы ему очень благодарны за его игру в этом действии и радуемся,
получая возможность думать, что он актер не без дарования и может надеяться
на успех, если убедится в непригодности той почти бурдинской рутины, которая
безобразит его игру, репрезентуя его зрительной зале всегда с одною и тою же
убийственной, стереотипной манерой. Об игре остальных актеров говорить
нечего, а позволим себе сказать несколько слов о самой пьесе.
Не принадлежа к разряду литературных людей, легко обращающихся с
заслуженными именами, мы считаем своею обязанностью быть осторожными в
выражении наших мнений о "Пучине", освобождая себя, однако, от всякой
обязанности лавировать и хитрить. Указав на то обстоятельство, что пьесу
эту, по времени написания ее автором, следует в хронологическом отношении
рассматривать задним числом, мы сказали, что эту эпоху многие принимают за
годы самого высшего таланта г. Островского. Если г. Островский после
"Шутников", "Тяжелых дней" и "Воеводы" не напишет вновь ни одной вещи столь
глубоко задуманной, художественно выполненной и цельной, как "Гроза",
"Бедность не порок" и "Свои люди - сочтемся"; то мы не сочтем преступлением
стать на стороне решительных людей, утверждающих, будто лучшее время таланта