"Николай Семенович Лесков. Театральная хроника. Русский драматический театр" - читать интересную книгу автора

однако, терпелось доселе с самым возмущающим безучастием, выводившим из
терпения даже нашу публику.
Явление, имеющее на публику столь раздражающее впечатление, - это
отношения, с давних пор установившиеся между двумя лучшими актерами
драматической сцены: между гг. Самойловым и Васильевым 2-м.
По-видимому, обстоятельство для публики весьма безразличное, ладят или
не ладят между собою г. Васильев и г. Самойлов, и даже не по чем бы ей было
об этом и знать. Кому, мало-мальски любящему чистоту и опрятность, охота
таскаться по черным ходам Александринского театра? Неладов этих публика
могла бы не знать никогда, если бы сами высокопочтенные артисты, пользуясь
слабостью дирекции, не дали воли своим непохвальным чувствам и не сделали их
видимыми из зрительной залы. Публике, конечно, было бы приятно знать, что
между ее любимцами Самойловым и Васильевым существуют добрые, товарищеские,
и еще лучше - дружеские отношения, связующие их любовью к искусству; но
публика могла бы оставаться без выражения своих мнений об этих неладах, если
бы от них не страдала до крайней степени сама сцена. В Москве всем любителям
театра, невольно интересующимся и самыми личностями театрального мира,
известно, что гг. Шумский, Садовский и Самарин не представляют собою
образцов великой приязни; но московский театр ни одного раза не мог ни
заметить домашних отношений этих артистов на сцене, ни пожаловаться на то,
что они манкируют репутациею московской сцены. Люди такой
благовоспитанности, как гг. Самарин и Шумский, и артист столь глубокой
натуры, как г. Садовский, умеют удержать свои личные чувства в тех границах,
в каких личные чувства должны держаться у людей, связанных единством
служения одному, всеми ими любимому делу. В Москве свободно и с полнейшим
успехом идут пьесы, в которых вместе участвуют и г. Самарин, и г. Шумский, и
г. Садовский.
Не то нам представляет русский драматический театр в Петербурге. Здесь
неприятных отношений между собою не скрывают и не облагораживают их, здесь
не заботятся о том, чтобы не стать героями сплетен и басен; два лучшие
артиста здешней труппы даже как будто кичатся своим антагонизмом. Говоря
"как будто", мы относим эти слова только к одному из них, ибо о другом даже
неуместно и говорить на этот счет в предположительном тоне, а надо говорить
утвердительно. Он так долго давал на это обществу всякое право, что наконец
пора уже этим правом воспользоваться.
Не касаясь общих черт характера отношений актера Самойлова к сцене и к
артистам, бедные средства которых позволили ему сделаться среди них
премьером, мы имеем два факта, дозволяющие нам судить о чувствах, которыми
проникнут этот слуга искусства. Один из этих фактов оглашен заграничною
печатью, другой получил столь обширную устную огласку, что с нею не
сравнится иная огласка печатная. Мы говорим о проделках г. Самойлова с
Петром Боборыкиным и с высокопочтенным русским писателем и достойнейшим из
русских людей графом Алексеем Константиновичем Толстым при постановке на
сцену пьесы "Смерть Иоанна Грозного". Почти постоянно отличающийся
невнимательностью в выучиваньи своих ролей, г. Самойлов на самые резонные
замечания г. Боборыкина, присутствовавшего при репетиции одной из его пьес,
отвечал ему дерзостями, которые, может быть, входят в привычки этого
просвещенного артиста и которые свободно до сих пор терпелись,
преимущественно благодаря условиям существования бывшей театральной цензуры.
Благодаря этим условиям, сколько нам известно, безобразный поступок г.