"Николай Семенович Лесков. Русское общество в Париже" - читать интересную книгу автора

Так ворчат: "Надейтесь, дети,
Дети - будущее наше!"

Будущее, по их заграничным понятиям, какое-то невозможное, невероятное
и, конечно, неприличное для нашей культуры время, - время, в которое даже

И жиды, как все граждане,
Будут пользоваться правом,
Предоставленным законом,
Наравне со всякой тварью.

Через два, много три месяца по приезде в Париж или в Ниццу каждый
Прохор из села Заовражья, каждая Маша с Рождественки или невская Оля
начинают касаться вопросов, крайне им несвойственных, и с совершенно
несвойственною им звериною дерзостью вопрошают людей, держащих при себе
человека:

Чем же вы нас, люди, выше?
Тем, что задрали высоко
Ваши головы? Но в них-то
Мысли низкие родятся.

Я вам говорю, что нет поступка, нет движения, нет шага, который бы
здесь не был предметом самого тонкого разбора. И это делается совсем не с
целью сплетничать просто по любви к этому благородному искусству, на которое
имеют всесветную привилегию слабонервные уездные дворянки, обмирающие
купчихи и сморкающиеся в свой шейный платок дьяконицы и дьячихи; нет. Это
делается в высших соображениях саморазвития, уяснения себе темных или
непонятных явлений общественной жизни и, наконец, из любви к критическому
процессу и из желания уяснить себе свое я, отрешенное от домашних традиций
немецко-русского квазипатриархального быта. Московский слон[5] напрасно
упрекает в западничестве русских парижан благородного звания и парижан с
поповки. Первейшие западники за границей - это русский plebs, русские
простолюдины, т, е. русская прислуга. Они не веселятся в Западной Европе, не
считают ее землей обетованной и всей душой стремятся к своей холодной
родине; но - увы! - уже не тем они возвращаются сюда, на свою Русь, чем были
до рокового дня своего отъезда за границу. Увы! они возвращаются страшными,
неисправимыми западниками. Вы, может быть, заметите мне, что простолюдины,
возвратившиеся из-за границы, любят трунить и подсмеиваться то над немцем,
то над французом, и в особенности над французинкой. Это все так, но это
ничего не значит. Это подтрунивание - ничего больше, как только шутка, смех,
изредка патриотический задор, но отнюдь не сознание, что у нас лучше.
Холодное, обдуманное чувство во всех этих подтруниваниях не участвует
нимало. Оттого и самый предмет этих подтруниваний всегда вертится около
самого ограниченного числа вопросов: как за границей едят? да как спят? как
одеваются? как моются? и тому подобное. Тут у нашего побывавшего за границею
плебея выйдет, что супротив русского человека ни одной нации не суметь ни
наесться, ни умыться, ни выспаться. Неопытному человеку может показаться,
что в этом подтрунивании, в самом деле, проявляется глубокое презрение
русского простолюдина ко всему виденному им за границею. А снимите ваши