"Николай Семенович Лесков. Русское общество в Париже" - читать интересную книгу автора

лучше, и она любит его поправлять, особенно при француженках. Вспыльчива, но
никогда не дерзка и, вспылив, прежде всего заплачет и надуется. Извинитесь -
она не будет знать, как нарадоваться; не извинитесь - подуется часочком
долее, подойдет и сама скажет: "Ну полно! Это глупо. Давай помиримся", и
опять заплачет, уж Бог знает для чего. Заплакать ей так же легко, как легко
утереть ее слезы: одно извинение, одно ласковое слово - и все кончено. Но
гризету можно разозлить до неистовства, до бешенства, не говоря ни одного
слова. По своей живой натуре она не может долго сердиться и, вспылив, тотчас
же сама ищет случая помириться. Равнодушие ее бесит. Это для нее мука,
которой она никак не может перенести. Она вся вскипятится, но все-таки
дерзости ни за что не скажет. Крайняя степень беснования выразится словами:
"изменю".

- А, так ты так! Ты не обращаешь внимания на мои слезы. Хорошо! Я ж
тебе изменю.

Промолчите - плакать будет без конца.

Но иногда иных людей это выводит из терпения, и эти иные люди говорят:
"Да ну изменяй! изменяй! Кто же тебе мешает?"

Гризета сейчас вон из комнаты. Хлопнет дверью, побежит в одном платье,
обежит переулок и через десять минут возвратится, рассказывая, что к ней на
улице пристал какой-то негодяй, а в заключение скажет: "Ну полно! Это глупо.
Давай помиримся".

Гризета добродушна и легковерна, но в то же время подозрительна и
ревнива; но и в ревности своей и в подозрительности она опять-таки тот же
милый и жалкий ребенок. Она спокойно отпускает своего друга утром, даже
прогоняет его на лекцию или просто поболтаться, потому что терпеть не может,
чтобы кто-нибудь вертелся у ней перед глазами, когда она будет "делать
комнату". Тут у нее дым коромыслом, и она хочет быть в это время (около
часа) непременно одна. Ей, кажется, и в головку не входит, что в это время
можно идти совсем не на лекцию.

- Иди, иди вон, - пристает она, пока прогонит-таки человека, несмотря
на все его отмаливанья, и пойдет все перетирать да перемывать, чтобы сесть
за работу во всем чистеньком. А не придите к завтраку, с которым она ждет в
2 часа, или, Боже спаси, не явитесь в 6 часов, когда нужно идти обедать...
ревность, слезы, упреки и все: чего хочешь, того просишь. Этой обиды ей
просто снести нельзя. Весь день ваш: посылайте ее куда хотите - она побежит
и губки не надует; но к вечеру будьте с ней, а то она несчастна. Очень
несчастна, так несчастна, что вы себе этого и представить не можете.

Настоящая рабочая гризета никогда не изменяет своему сожителю, особенно
такая, которая говорит: "изменю". Эта уж ни за что не изменит. Да и вообще
измена считается редкой вещью. Это все равно что надеть шляпу, т. е. стать
на одну ногу с лоретой или "крючком", т. е. женщиной, затрагивающей на улице
проходящих мужчин. Но "отбить" человека у подруги, не имея своего, - это
можно.