"Николай Семенович Лесков. Русское общество в Париже" - читать интересную книгу автора

который удостоился такого внимания, что был отдан на цензуру не одному
цензору, а целым трем, и из этих трех каждый усердстовал один за троих.
Годы, которые прошли с тех пор, как я оттерзался с романом "Некуда", не
помогли мне уяснить себе этих неблаговолений цензуры к моему роману.
Напротив, я все становлюсь более и более в тупик, когда шесть честных
изданий, из коих два издаются людьми, сидящими за неполитические дела в
тюрьмах, до сих пор твердят, что роман "Некуда" есть роман бесчестный,
доносчичий и внушенный правительством; когда за границею издана честными
людьми этого же сорта книжка, где доказывается, что "Россия была близка к
счастливому социально-демократическому перевороту, если бы гнусные и
подкупные писатели Писемский и Стебницкий не повредили этому делу,
представив нравы и стремления молодого поколения в опошленном виде". А я
даже при втором издании "Некуда", в 1866 году, встретил невозможность
восстановить места, исключенные цензурою при первом издании!!!

Пусть Бог и более справедливое, более беспристрастное потомство
рассудят, что все это должно было значить и как следует подобные явления
истолковывать; а мы опять возвратимся к нашему парижскому скандалисту.

Я уже рассказал вам, что Ко-ч не упал духом и ничего не потерпел от
изгнания его из Парижа; теперь мне остается вам рассказать, как он потом
устроился. Усилия русских довести о поведении этого человека до ведома
нашего посольства в Париже не повредили ему нимало в глазах
правительственных людей. Напротив, не успел он возвратиться из-за границы,
как его сделали помощником секретаря одного из самых высших учреждений в
государстве. Ко-чу, будь он терпеливее и умнее, следовало бы только немножко
поприудержать себя на новом посту и не давать воли своим способностям, пока
он не достигнет степеней известных, на которых и размах шире и кругозор
обширнее; но он не утерпел и заявил свои способности очень скоро. Его
поймали на ловком деле и как мелкого и нетерпеливого плутишку выгнали вон.
Он начал с единому Богу ведомыми целями скупать безнадежные векселя и акции
кнауфских горных заводов. Думалось, что уже он совсем пропал; но он налетел
на нашего известного художника Мик-на, заполучил ловким образом около
двадцати тысяч рублей принадлежавших тому денег и исчез за границею, откуда
доднесь о нем нет ни слуха ни духа.

Читая беспрестанно повторяющиеся последнее время случаи самых дерзких
преступлений, совершаемых так называемыми образованными людьми, я при каждом
таком событии припоминаю Ко-ча, как прототип новых людей этого сорта, и
защищавшего его на сходке чиновника X-ва - как образцовый экземпляр
бестолковых людей нашего общества, улавливаемых и уловленных злонамеренными
людьми на удочку чахлого либерализма, во имя которого на Руси стали бояться
быть справедливыми.

Но довольно о Ко-че; перейдем к другому.

Скандальная историйка в трактире вдовы Andre была таким образом: хожу я
туда обедать неделю, другую, месяц, другой, третий и четвертый - все ничего,
все прекрасно. Слышу различные толки и вкривь и вкось про Россию, но не
вмешиваюсь ни в какие разговоры, съем свой обед, заплачу деньги и иду читать