"Дорис Лессинг. Джордж-"Леопард"" - читать интересную книгу автора

погонщик ссорится со своей новой женой, или д том, что Смоук и сам
подумывает взять себе молодую жену. Джордж обычно смеялся и говорил: "Старый
греховодник! Зачем тебе в твои годы жена?" А Смоук отвечал, что в холодные
ночи ее молодое тело будет согревать старика. [77]
Туземец не боялся говорить с Джорджем строгим и вместе с тем
укоризненным тоном (как будто он представлял себя в эти минуты на месте его
отца).
- Тебе пора жениться, молодой баас. На ферме должна быть хозяйка.
Джордж смеялся и отвечал, что ему, действительно, пора жениться, только
он никак не найдет женщину себе по вкусу.
- Может, баас привезет себе жену из Англии, - сказал однажды Смоук. -
Джордж уже знал, что в поселке идут разговоры насчет фотографии девушки,
стоявшей у него на туалетном столе - сын старого Смоука работал у Джорджа
поваром.
Во время войны эта девушка с неделю считалась невестой Джорджа, но
помолвка расстроилась после одного из тех откровенных практических
разговоров, которые не оставляют никаких иллюзий и способны рассеять, как
дым, казавшееся любовью увлечение. Эту девушку вполне устраивала жизнь в
Лондоне, и ничего другого ей не хотелось. И когда между ними все было
кончено, у них не осталось никакого чувства горечи, по крайней мере друг к
Другу; Джордж только немного злился на самого себя. В конце концов, он
мужчина и должен был поставить на своем. Чего он не мог простить себе, так
это помолвки; иногда он просто приходил в бешенство, думать не мог об этом
спокойно. Но порой он вспоминал ее с теплым чувством. Она вышла замуж и вела
такой образ жизни, на какой, по его мнению, ни один нормальный человек не
мог бы решиться. Почему он хранил фотографию девушки - а снята она была в
позе, на редкость неестественной, - он себя не спрашивал. Ведь другими
женщинами он со свойственными ему пылом и непостоянством увлекался куда
сильнее.
Как бы там ни было, фотография стояла у него в комнате, и ее видели не
только повар и слуги, но и изредка навещавшие его гости, В округе ходил
слух, будто у Джорджа была в Англии несчастная любовь, и эта причина не хуже
любой другой служила объяснением его спокойного, но решительного отдаления
от всех - есть люди, с которыми слово "уединение" не вяжется. Джордж жил
один, но, казалось, не чувствовал своего одиночества.
Что особенно поражало всех - так это то, что он жил на широкую ногу,
хотя это было ни к чему. Спустя несколько лет вместо трех больших комнат у
него стало [78] десять. Дом его на много миль вокруг был самым лучшим. На
ферме выросли флигели, склады, прачечная и птичник, он разбил сад и щедро
платил двум туземцам, которые за ним ухаживали. Он вырыл яму среди обломков
скал и соорудил прелестный бассейн для плавания, над которым свешивался
бамбук, - в прозрачной воде отражалось кружево зеленой листвы и синь неба.
Здесь летом и зимой он купался на рассвете и вечером, когда кончал работу.
Он построил конюшню, где поместилось бы лошадей десять, но он держал только
двух; на одной ездил старый Смоук (слабые ноги уже не держали его), на
другой - он сам. Это была послушная и умная кобыла, впрочем не отличавшаяся
красотой. Джордж выбрал ее после того, как пересмотрел немало лошадей на
торгах и по объявлениям, - она была нужна для работы, а не напоказ. Целыми
днями Джордж разъезжал по ферме, не давая ей ни минуты отдыха, а вечером,
когда ставил в стойло, похлопывал ее, будто извиняясь, что не может взять с