"Дорис Лессинг. Джордж-"Леопард"" - читать интересную книгу автора

нравилось всем. 'Все же его считали слегка помешанным: на своей [80] ферме
он не разрешал трогать диких зверей; если какого-нибудь туземца задерживали,
когда он ставил капканы, он сам избивал его и потом отправлял в полицию: он
считал, что штраф, который он платит за избиение туземца, стоит того. Его
ферма была настоящим заповедником, и чтобы уберечь скотину от леопардов, ему
приходилось держать ее за частоколом. А если иногда он и терял вола или
корову, так для хозяйства это не было ощутимо.
По воскресеньям Джордж обычно приглашал гостей поплавать в бассейне; в
этот день двери его дома открывались для всех, каждый был здесь желанным
гостем. Джордж слыл хорошим хозяином, у него был прекрасный дом, а слуги
вызывали зависть у всех хозяек; возможно, ему не могли простить как раз
того, что его слуги безупречны. Они никогда не бросали его, чтоб уйти
"домой", как делали слуги у многих других; их дом был тут, на его ферме, и
под началом старого Смоука они хорошо работали; поселок был настоящей
туземной деревней, а не скопищем полуразвалившихся лачуг, как обычно, о
которых никто не заботится, - к чему заботиться о доме, если знаешь, что
долго в нем жить не будешь. То, что у холостяка так хорошо вымуштрованы
слуги, вызывало зависть у женщин всего края. И когда они подтрунивали над
ним, замечая, что он так прекрасно справляется, в их голосе звучало
раздражение. "Ох, уж эти заядлые холостяки", - обычно говорили они. На что
он добродушно отвечал: "Да, да, пора уже подумать о женитьбе".
Может быть, он и на самом деле чувствовал, что ему пора жениться. Он
знал - в том, что он принимает у себя гостей и ездит в гости сам,
усматривают намерение найти себе невесту. И девицы, конечно, предоставляли
ему эту возможность. Уж что-что, а завидным женихом он был во всяком случае,
и если с ним держали себя настороженно, то виноват в этом был он сам. Иногда
он разглядывал полуобнаженных женщин, расположившихся под бамбуковыми
деревьями вокруг бассейна, - их позы были обдуманны, рассчитаны на то, чтобы
произвести впечатление, и глаза его суживались, взгляд становился
неприятным. Это было даже несправедливо, ведь если к мужчине не подойдешь ни
с заботой, ни с нежностью, то это единственное, что еще остается. Все это
привело к тому, что он нарочно поставил ту самую фотографию на видное место,
на столик [81] возле кровати; и когда девушки что-нибудь говорили на этот
счет, он, полузакрыв глаза, отчего делался волнующе-интересным, замечал: "А,
Бетти, - да, вот это была женщина!"
Одно время думали, что он все же "попался". Его ферма граничила с одной
стороны с фермой немолодой уже женщины, у которой были две взрослые дочери;
она была и замужем и в то же время не замужем - муж ее, казалось, никак не
мог решить, то ли ему разводиться, то ли нет. Девушкам было едва за
двадцать; они ездили верхом, пили виски, мужчинами, которые им нравились,
эти худенькие сорви-головы привыкли вертеть, как им только вздумается.
Говорили, что из них выйдут хорошие жены для таких мужчин, как Джордж: они
будут платить взаимностью, если к ним относиться хорошо. Но о них всегда
говорили во множественном числе, потому что Джордж ухаживал за обеими сразу
и они были поразительно друг на друга похожи. Мать хозяйничала на ферме, ибо
мужу было не до того - он был слишком занят какой-то женщиной в городе, чуть
больше, чем следует, пил и флегматично жаловался:
- Господи, почему у меня дочери? Если сыновья ведут себя плохо, так это
в порядке вещей.
Соседка обычно поверяла Джорджу свои горести, а он только улыбался и