"Виктор Левашов. Рассказы и публицистика-2" - читать интересную книгу автора

морализаторские вещицы типа "Незабвенной" или "Возвращения в Брайдсхед", где
понятия о добре и зле, волшебство и увлекательность, нежность и стойкость,
комизм и печаль есть абсолютная данность текста. Наконец, если делать
сравнение литератур в истории более корректным, я полистаю "Попугая
Флобера", почитаю Тони Парсонса или Дневник Адриана Моула. Я даже не
побрезгую кулинарной книгой, потому что знаю, зачем она написана".
Можно по-разному относиться к лауреатам Букера, но "русская проза
букеровского формата" - это и есть современная русская проза, другой нет. Не
интересна тебе она? Но тогда зачем ты о ней пишешь, демонстрируя махровый
снобизм? Пиши о том, что интересно. О Дневнике Адриана Моула хотя бы. Или о
кулинарной книге.
Нет, тянет высказаться. Вот и высказалась. Заголилась. И оказалась дура
дурой. Но с претензией. Но дурой.
В "Лебеде" нечасто заходит разговор о современной русской прозе.
Поэтому уместен краткий обзор. В последние годы стали более явственны
тенденции, существовавшие и раньше, но не так заметно. Прежде всего это
романы, написанные как бы по обязанности. По обязанности писателя писать
романы. "Марбург" маститого Есина, ректора Литературного института.
"Обыкновенный Петров" интересного литературоведа Новикова (интересного как
литературоведа, но не как романиста). "И сомкнулись воды" Ольги Кучкиной.
Увесистые кирпичи, не отмеченные ни единой свежей, незаемной эмоцией.
Становится едва не ведущей тема босоногого детства. Если "Все
поправимо" Кабакова и "Комар живет, пока пищит" Валерия Попова еще кое-как
можно читать, то "Горящий рукав" Попова, начинающийся с младенчества, и
"Последние назидания" Климонтовича (автора острой "Последней газеты") уже
встают поперек горла.
А о чем, казалось бы, писать, как не о прошлом? Но есть прошлое и
прошлое. Есть обжигающее, ошеломляющее прошлое в "Одном дне Ивана
Денисовича" или в астафьевском "Веселом солдате". А есть прошлое, которое не
интересно никому, кроме автора и его близких. Не потому ли таким спросом у
читателя пользуется жанровая литература, которая - при всей ее
бесхитростности и часто даже глупости - все же обращена в сегодняшний день?
Между тем спрос на современную тему очевидный. Недаром же из одного
премиального сюжета в другой кочует Шишкин с "Венериным волосом". А нет
ничего более острого, хоть ты тресни. Поэтому прошлого "Букера" получил
Гуцко с очень слабым романом "Без пути-следа". Только востребованностью
современной темы и можно объяснить появление в шорт-листе "Большой книги"
"Клеменс" Палей о сложных, очень утонченных взаимоотношениях гомиков.

Сегодня современность в текущей литературе представлена весьма скромно.
Сразу даже и не скажешь, что обратило на себя внимание. Разве что Борис
Василевский в 4-м номере "Дружбы народов" с повестью "Другая жизнь и город
дальний". Хорошая повесть: глухой городишко где-то далеко на севере, скудный
быт, бесхитростная любовь. Еще, может быть, "Цветочница" Натали Смирновой
("Знамя", No4). Что-то в повести есть, живое, сегодняшнее. Бывают странные
публикации - вроде Александра Чуманова "Ниже пояса - тоже человек" ("Урал",
No 4). История о том, как провинциальному писателю делали какую-то
урологическую операцию. Не ахти как эстетично, но быт провинции предстает во
всей красе.