"Леонид Левин. Только демон ночью (Часть 2) " - читать интересную книгу автора

заплетающимся языком, обдавая перегаром. - Если Аллаха нет, то нет и запретов.
Выпьешь, и становиться так просто и легко. Нас учат.... Что они могут нам
показать? Как махать палочкой на перекрестке? Но..., они старшие товарищи, им
виднее. А вот стрелять... Да я людей пострелял больше чем мой учитель мишеней. И
соберу автомат, и почищу. Но пусть учит. Нет, велено, пусть учат, брат. Лучше
учиться здесь, чем дома воевать с теми, ... душманами... Ты брат сам не оп-по-
по-ортунист, случаем? Нет? Хор-р-рошо. Ты давно здесь? Давно. Не участвовал
значит в самом интересном. Выходит, не видел, как шлепнули Тараки и всех его
сопливых слюнтяев оп-по-рот- тунистов, ин-теле-гетни-чков. Вот этой рукой.
Безжалостно. Всех. С бабами ихними стриженными. Гордые такие. Непреступные. Так
наш старшой не сплоховал, самых гордых приказал мне отвести за дувал, к
выгребной яме за казармой, поближе к дерьму, да там и шлепнуть. Взял я двух,
парочку.... Э... Он в очках, седой. Она, жена его, красивая еще, но стриженная,
тварь... Э... Ох, мутит меня, что-то. ...
- Пошли выйдем на двор, может на воздухе полегчает.
- Я помог ему выйти, шурави, я боялся пропустить даже одно слово из его
пъяной похвальбы. Почему-то сжалось сердце в предверии неминуемого.
- Да так о чем, это я? - Начал вспоминать ХАДовец немного прийдя в себя на
свежем воздухе.
- О тех, двоих... за дувалом.
- Хотел я с ней напоследок порезвиться... ей то все равно уже, так нет,
сама, ты понял друг, сама, вот дура в дерьмо сиганула. Шайтан. Там пришлось
дострелить. Не будешь же грязную, из солдатского дерьма.... Э...
- А что с седым?
- Каким?
- Её мужем.
- А, с тем... так его я сразу пристрелил, как подошли, первым. Мертвого
столкнул, как велено. Вот, на память взял. - Хадовец растегнул мундир и вытащил
галстук с заколкой ... отца.
Верному защитнику революции пора было возвращаться в казарму,
расположенную на территории училища. Никто не видел как мы выходили во двор.
Осмотрелся, все было пусто вокруг. ХАДовец сам попросил проводить его. Я не
возражал.
- Вокруг нашей общаги ошивалась местная шпана пристающая к иностранным
студентам, сначала попрошайничавшая, но постепенно наглевшая, обиравшая слабых,
бившая чернокожих, уважающая только силу. С каждым годом шпаны появлялось больше
и больше. Она таскала в обтрепанных штанах самодельные кастеты, водопроводные
краны и прочую тяжелую дрянь. Особенно опасными стали праздничные дни, когда все
поголовно упивались дешевым плодовоягодным вином, гнилым портвейном и сивушной
опилочной водярой. Шпана наглая, но трусливая, на рожон не лезла, при виде
блеска лезвия, ворча и матюкаясь, отступала в тень. Вот почему в тот день со
мной оказался нож, подаренный отцом.
- Когда все было закончено я не взял заколку отца, она была осквернена
прикасанием нечистых пальцев убийцы. Мне остался нож, очищенный его мерзкой
кровью.
- В Кабул удалось приехать на каникулы после свержения Амина. В квартире
родителей жили уже другие, отводящие глаза, молчаливые, ничего не понимающие
люди окраин, потрясенные переменой в собственной жизни, не желающие никого и
ничего знать из прошлого. Боящиеся будущего. Верящие в Аллаха, но скрывающие
свою веру. Бреющие бороду и стесняющиеся голого лица. Они боялись потерять