"Андрей Левкин. Мозгва" - читать интересную книгу автора

устроена, чтобы в ее конце была славная, медленная, как летнее утро,
метафизическая пауза. Потому что только тогда метафизика не будет звать на
свершения. Какая ж она тогда метафизика? Тогда она заморочка, шило в
заднице.
Хотелось специального места для мыслей: чтобы вокруг были теплые
цветные тряпки, пыльная солнечная комната, медленная старость. На третьем
этаже, чтобы сидеть и в окно иногда выглядывать. Хм, тут он понял, что имеет
на уме вполне конкретное место, а именно свою однокомнатную в Чертаново, на
Балаклавском проспекте. Эта мысль его озадачила, поскольку находилась в
явном противоречии с рассуждениями о квартирных разменах и окончательной
гармонии. И уж тем более не в этой же хрущевке предаваться метафизике.
Колотун там зимой.
Но из окна тогда был бы виден был двор, листья - а там у деревьев
тяжелые листья, во дворе на Балаклавском. И можно ходить гулять к метро -
хотя, к чему ему тогда метро? - не только к "Чертановской", а и к
"Севастопольской", мимо школы с барельефами Горького... кто ж там еще на
барельефах? Толстой с Достоевским? Достоевский вряд ли. Может, Пушкин?
Пушкин-то непременно. Тургенев? Не вспомнить, но они светло-желтые или даже
беленые известкой в круглых рамах. Мимо пруда гулять, неторопливо, а в пруду
собаки плавают, выходят на берег - там узкая тропинка в сторону
"Севастопольской" - отряхиваются, осыпают тебя брызгами, а на земле растут
всякие лопухи и подорожники, одуванчики.

* * *

Когда начинается оттепель, быт всегда усиливает свое присутствие.
Почему так происходит - сказать трудно, потому что куда ж ему, собственно,
деться в иные погоды. Но в оттепель он надежно довлеет времени,
перемещающемуся тогда ползком. Может быть, потому, что такую погоду
представляют толстые тетки лет от пятидесяти и старше. Не побирушки, а
наоборот, у них на пальцах всегда кольца с громадными леденцами.
Между ними, во всех их версиях, настраивается некая геодезическая
связь, которая всегда в пределах видимости - потому что таких теток много.
Такая очевидная сетка, от одной до другой, их всегда будет несколько в поле
зрения, и эта сеть не прохудится нигде, от Капотни до Химок, от Солнцева до
Лосиного острова. В пределах этой сети была, например, своя стабильная
температура, за которую, несомненно, следовало бороться, - они и боролись.
Те дыры, которые он ощущал теперь в прохождении жизни, в такую погоду
должны были бы постепенно затянуться, зарасти. Потому, что вещество, которое
разъедало его, проделывая дыры в его оболочке (должна быть оболочка,
отделяющая его некую суть: похожую на жирного, бело-сливочного, как помадка,
червя-личинку от всего остального) - это вещество не производилось на
территории, где хозяйничали тетки. Хоть выкрути их страну, как белье, ни
капли этого вещества из нее не выжать.
Повседневные тетки его бы и умиротворили, но он опять сделал ошибку.
Зачем-то поперся все к тому же троюродному брату, поговорить. Не так, чтобы
сравнить ощущения от возраста и уж тем более не затем, чтобы пожаловаться на
дыры в оболочке жизни, а так, чтобы все вспомнить и прийти в себя. Это был,
в общем, правильный ход. Брату он по телефону сказал, что отчего б им не
выпить, в пятницу-то, и что мог ответить на это брат? Тем более, что он даже