"Андрей Левкин. Мозгва" - читать интересную книгу автора

когда после Сталина их пересажали, то стали вселять чиновников из аппарата
ЦК, селили там каких-то новых цековских работников среднего звена. Построен
дом был ровно как все московские высотки, только навыворот: стена по
периметру, высотой в 11 этажей, а вот вместо башни - ее полное отсутствие,
прямоугольник двора. Вроде бы руку приложил даже лично архитектор Чечулин.
Это был не дом О., он там снимал двушку.
О том, кто жил в доме, ему квартирохозяйка и рассказала. Сама она тут
тоже отчасти была чужой, поскольку попала в него когда-то по обмену. Да, в
самом деле - в доме до сих пор явно делили всех на своих и приблудных. Тут
было даже ветеранское объединение, чьи представители регулярно ходили по
подъездам, собирая с жильцов взносы на что-то, а подъезды украшались
плакатами "Уважаемые жильцы! Большая просьба весь мусор (рекламу, бутылки,
коробки и т. д.) выносить на помойку, соблюдайте чистоту на лестничных
клетках! ЭТО ВАШ ДОМ!". Еще было не принято заходить к соседям,
предварительно не позвонив, даже к хорошо знакомым. Чего-то они еще и
побаивались, видимо.
Теперь тут уже было много нуворишей, в любом подъезде обязательно
капитально ремонтировалась очередная проданная квартира, а двор был заполнен
большими гладкими темными машинами - похожими на здешних же тараканов. О!
Тут были волшебные тараканы: большие, черные, овальные, в самом деле -
небольшие "Мерседесы". Редкие, одиночные. Говорили, что они какие-то
"мясные"; откуда они лезли и где именно жили - между жильцами консенсуса не
было, но мусоропроводами тут не пользовались, стояли забитые. Тараканы,
впрочем, являли себя неизвестным способом, хотя и появлялись редко, далеко
не каждый день. Бывало, что и неделями не возникали. А потом, раз и - тут,
но уже почему-то мертвые, лежа, как правило, на спине.
Лестницы в доме были чистыми, квартиры стерильно-минималистскими, в
ванной обычный белый кафель, но еще и стеклянная полочка, чтобы на нее
класть зубной порошок, конечно - именно, зубной порошок; открытая круглая
коробка порошка здесь напрашивалась. По краям стеклянной полочки в нее были
врезаны две аутентичные белые вазочки с тонкой каемкой поверху: для зубных
щеток - та, что поуже и длиннее, и, наверное, для бритвенного помазка -
пошире и поприземистее. Каемки же были синие, будто веревочки с аккуратными
бантиками.
Все это было похоже на улучшенное университетское общежитие на
Ленгорах, куда О. сто лет назад захаживал к однокурсникам. Запах даже
сохранялся тот же, общежитский - не кухонный, конечно, но полов: дерево, что
ли, того же сорта, тут даже в прихожих, в тамбурах перед дверьми квартир
были паркетные полы, из дешевой какой-то древесины, вполне как в общежитиях.
Конечно, натирать его никто не заморачивался, мыли и все.
Двор был большим, метров сто пятьдесят в ширину, почти квадратный.
Внутри были деревья, достигавшие примерно шестого этажа, очень много
деревьев, прямоугольная хоккейная коробка, три детские площадки, одна - с
глупым деревянными домиком из бревен.
В квартире обычно было очень тихо, самым громким звуком было жужжание
холодильника. Иногда слегка лязгал лифт на этаже.
Еще в доме были охранные посты: все въезды во двор перегораживали
шлагбаумы, будто тут другая страна или таможня. Возле шлагбаумов, чуть в
глубине двора, стояли стеклянные будки. Видимо, для порядка, также
предполагавшего наличие угроз. Но угроз особо не было, так что