"Владимир Личутин. Фармазон (Роман) " - читать интересную книгу авторачеловек занимал весь трехтонный карбас. - Поехали, Колька, поехали давай. А
то гляди, этот жлоб накатает на тебя телегу. - По тону пронзительного голоса не понять, то ли и вправду гневается мужик, иль шутит лишь, играет на чужих нервах, зная собственную силу и власть. - Куда ехать-то? Слезай, приехали. - Коля База поднял протрезвевшее лицо. - Ты давай мне. Опупел?.. Я с тобой не шутки шутить. - На хлебном паре, да? Я-то что, виноват? - торопливо загорячился моторист, как бы занимая позиции, чтобы ловчее обороняться. - Леший вас носит по карбасу... Кто шланг сдернул, кто?.. Горючка вытекла, Федор Степанович. Обсохли, - добавил Колька упавшим голосом, и по его растерянному лицу, по его пониклой надломленной фигуре все поняли вдруг, что не шутит парень, но и пока не поверили душой в серьезность оказии, ибо все так внезапно, смешно и грешно приключилось. - Со-ба-ка... Чуяло сердце. На свою голову с тобой связался, от тюрьмы оборонял. В тюрягу бы, на казенный харч... Чего встал, чего? Садись за весла, - казнил Кольку Сметанин. - Без царя в голове, а я... Кому поверил, Господи. Ну, за-ра-за, дождешься у меня. - А где весла-то?.. - Что, и весел нет? - Кто их нынче берет? Даже и кочета не вставлены. На моторе всё... - На моторе, на моторе, - передразнил Сметанин. - Чучело гороховое. Взгляд Коли Базы упал на сапожищи бухгалтера, упершиеся в тело машины, и сердце у парня екнуло: "Егозил по пьянке ногами и сдернул. Кому больше?.." Но это предположение не принесло облегчения, и Колька понял, что в его прочего народа. Он прикинул глазом расстояние до берега и решил, что с километр будет. Но отдорный русский ветер усилился, он шел низким накатом и споро парусил карбас в голомень навстречу бархатной траурной туче, словно бы встающей на крыло, так грозно и мрачно она громоздилась ввысь. Ветер сбивал волну, пригнетал ее, и море лениво вздымалось, точно полное густой олифы, и куда хватал взгляд, подымались из бездны глянцевые покатые тела и вновь погружались в стихию. Гриша Чирок, не раз бывавший в гибельных обстоятельствах, споро разобрал топором подтоварник, сбитый из узкой почерневшей рейки, загнул с обратной стороны ржавые гвозди и каждому вручил по доске. На какое-то мгновение это принесло облегчение, все успокоились, даже повеселели, азартно, с лихорадочной страстью принявшись за греблю, месили своедельными веслами воду, кто стоя, кто вставши на колено, и каждый забрать старался поглубже, словно бы от этого и зависело спасительное движение посудины. Карбас был широкоскулый, морской, он легко переносил волну, устойчиво и надежно забирался по гребням, но шили его под мотор, и потому веслу суденко не подчинялось. Минут через десять все взопрели, иные и овчину скинули под ноги, Гриша Чирок даже управление взял на себя, вспомнив капитанскую службу, и тенорком покрикивал: "Левым гребись... правым табань", - но тут Коля База с кормы крикнул: "Кончайте... Из пустого в порожнее. Чего зря воду лопатить". - "Ты, шшанок!" - вскинулся поначалу Гриша, но посмотрел в домашнюю сторону и лишь горько сплюнул. Берег, еще столь недавно надежно синевший, вдруг пропал, растворился, и там, где прежде текли сиреневые волнистые угорья, осталось лишь мутное |
|
|