"Владимир Личутин. Крестный путь ("Раскол" #2) " - читать интересную книгу автора

котыгу, распахнутую на груди, забирался тонкий податливый ветер, выстужал
жар, и каждая телесная волоть жила легко и ласково. Никогда еще Алексей
Михайлович не чуял себя таким здоровым и прекраснодушным: ему нынче же
хотелось сесть на коня и возглавить полки, и он даже позавидовал идущим к
Пожару ополченцам, рейтарам и драгунам, стрельцам и солдатам, боярским детям
и стряпчим, что вот они уже в походе, они сейчас иные, напрочь выбитые из
ровной затрапезной жизни и по его, государевой, воле втягиваются послушно в
дорогу, о которой он знал лишь из досужих побасок. Никон патриарх размашисто
кропил войско святой водою, слегка оттесняя царя широкими златоковаными
ризами, и капли влаги, относимые ветром, попадали государю в лицо, и он,
забывшись, слизнул несколько святых даров с уса, чуя от них пряную сладость:
воистину нектар, миро, подымающее мертвых из ямки, целебный источник, по
благодати Божией стекающий с небес...
Восемнадцатого мая выступил и сам государь вместе с дворовыми воеводами
и боярами Борисом Ивановичем Морозовым и Ильей Даниловичем Милославским, и
во все время, почти с год, сулилось им непреходящее военное счастье. Сон в
руку: взобрался же тогда государь на тую каменную стену, гонимый ворогом, за
которою оказалась неведомая райская страна. И ныне неприятель всюду бежит
прочь, и те злоимцы, схитники православия, сатанины угодники напрасно тянут
презренную жадную руку к пространной московской обильной земле.
...И отняты были и Смоленск, и Гомель, и Полоцк, и Витебск, и Вильна, и
шведам закрыли ход по Двине в Ригу, и шляхта, спесиво кличущая Русь страной
барбаров, давно позабывшая свои словенские корни, и православную веру, и
общий исход через Палестину, попритухла в родовых замках и маетностях
Варшавы и Кракова, сквасилась, теряя родовые поместья. Почитайте, панове, не
кичливого, но смиренного, ибо в смиренном почасту дух Божий живет.
Вот и государь обратился к ратным людям со сказкою, видя, как Белая
Русь и Украйна встают под его руку: "Пресвятая Богородица изволила Своим
образом воевать Литовскую и Польскую землю, и не могут нигде противу Нее
стати, ибо писано: лихо против рожна прати..."
И праведная война прибавляет не только земель и гордости, но и
страданий и кручины: война для иродовой дочери Невеи - долгий праздник. И
потянулись с западных земель увечные и клосные, язвенники и нищие, калики
перехожие и погорельцы, сироты малые и вдовицы, кого война живота последнего
лишила иль убила чуть не до смерти. Московитам-то еще долго брести-ковылять
по Руси до родного печища иль до монастырской келеицы, до родового погоста,
покато приберут иль уберут в домовину сродственные руки. И на всякой паперти
по всем церквам, под волоковыми оконцами деревенских изб и по слободам скоро
приросло милостынщиков, а значит, не заскорбеет русская душа, протягивая
увечному грошик, иль калачик, иль просто ковш воды из студенца: запей хворь,
солдатик. Богаделенки и странноприимные дома, что взялся устраивать
жалостник окольничий Федор Михайлович Ртищев, приняли лишь горстку раненых
страдников, и, горюя вместе с ними, Ртищев не только подголовник с походными
деньгами истратил, но и еству, и кибитку отдал под испробитых ратников...
Вот всегда так: коли горести рекою льются, то подаяния тощим ручейком.
Ибо горе горя прибавляет. Не вздохи строят душу, но милостыня. И не жаль бы,
но откуда взять хоть медной полушки, когда на отдаленные от войны земли (и
неуж в отместку?) пал такой повальный мор, что и отпеть-то покойника было
некому, не то повопить у ямки.
Знать, с Божьего попущения на испытание православных скинулась на