"Владимир Личутин. Вознесение ("Раскол" #3) " - читать интересную книгу автора

Федосья опустилась на колени, уткнулась в подол застиранного ветхого
кафтана, призналась жалобно:
- Не ходить бы? Боюся зверя рогатого, да дьявола носатого...
Имела в мыслях царя и патриарха.
- Э-э... голубеюшка! Кого страшишься, не ходя в пути? Страшен черт,
коли во сне приснится. А на яву-то пристанет, так и открестимся.
- Под чужой устав идти, как под дьявола пластом лечь... Но и Марьюшки
того пуще жаль...
- Поднимайся с колен-то. Не возвышайся ломовато, да и не упадай
понапрасну. Все под Богом, дочи. Пришла беда в ворота - вари кутью,
раздвигай столы панихидные. И не злобись на царя без нужды, дитятко. Он к
тебе милостив.
... Да и как не милостив-то? Это Марьюшка Ильинична, Царствие ей
Небесное, достучалась до государева сердца, и сменил Алексей Михайлович гнев
на милость, и вернул обратно поместья, что, осердясь, отобрал под свою руку
для новой роздачи... Но вернулись в дом Федосьи Морозовой в надел для сына
Ивана Глебовича починок Бокалды и Сергач, село Лысково и Мурашкино с
приселки, с деревнями и пустошами; да в Галицком уезде село Воскресенское со
всей округою; да село Холмец с наделками в Ржевской вотчине; да в
Темниковском уезде починки и пустоши, и бортные ухожья, и лешие озера, и
сенные покосы на триста восемьдесят четьи...
А как зарились дворцовые челядинники на эти земли. Дворецкому Хитрому с
семейством все мало и мало, ухапливает под себя не щепотью и горстью, но
охапками и беремем, будто с собою хочет уволокчи все на тот свет; а и
надобно-то станет землицы с сажень... Вон Марьюшка Ильинишна в золоте
хаживала, с золота ела-пила, да прибрал Господь в свой час, и лежит сейчас,
сердешная, растянясь на лавке, словно сухостоина лесовая...
С этими мыслями стояла боярыня середь полаты, пока укрывали лисьей
шубою до пят, да на голову вздевали лисий треух; две сенные девки взяли
Федосью Прокопьевну под локотки, чтобы весть во двор. И опять что-то
показалось не по уму госпоже, от дверей повернула обратно, огрузла на лавке,
раскинув на стороны рыхлые полы опашня. И сказала с грустью, оглаживая на
коленях клин синего старушьего сарафана:
- Как ты хошь, старица, но не лежит у меня душа в этот вертеп ехать.
Там каждый угол дворскими псами мечен, так и смердит. А глазами-то едят, да
раздевают, кобелины. Будто уличную б... ку...
- А ты не бери, девонька, в ум. Душу-то эдак вот, в кулачок, сожми, а
нос-от в мохнатушку спрячь, да и смело иди, будто никого нет. К чистому да
совестному грязь не пристанет... Ты на дворню не угрюмься, не сутырься с
нею. Тоже ведь люди подневольные. Не всякого Бог-от сразу привечает, а
попускает во гресе; когда-то еще очнется тот человечина. А ты не
возгоржайся, матушка, что ко Христу скоро припущена... Ну да что зря
говорить: ступай давай не промедля. Мертвые живых не ждут.
... Ой, Мелания, ой, матушка сокровенная; каждое словечушко твое -
золото да серебро; и откуль, из каких глубин сердечных берутся те потаенные
истинные слова, кои восколеблют и самую унылую душу...
И подумала тут Федосья Прокопьевна: да и что я, всамделе, сама себя
поедом ем? Марьюшка ждет, лежит окоченелая, уже вся во Христе, меня, поди,
заждалася душа ее любовная, а я здесе-ка, во своем терему ширюсь, как
воевода на кормлении...