"Томас Лиготти. Эта тень, эта тьма (Сб. "Число зверя")" - читать интересную книгу автора

произведения - не нонсенс и не иллюзия, и что она использует наши тела
"для получения того, что ей нужно, чтобы благоденствовать". Нет, но разве
основой для отрицания его сознания, воображения и прочего не является
всего лишь признание реальности его Цалал, которая выглядит продуктом
некой иллюзии такого же нонсенса?
Скептические рассуждения этого человека оказались желанным
отвлечением от давления, нараставшего в моем кишечнике. В ответ на его
вопрос я сказал, что могу лишь повторить объяснение Гроссфогеля: он более
не воспринимает предметы, то есть более не видит предметы с помощью своих
предположительно иллюзорных сознания и личности, а воспринимает их своим
телом, которое, как он утверждал далее, было активизировано и целиком
оккупировано тенью, которая есть Цалал.
- Это отнюдь не самое нелепое откровение такого рода, во всяким
случае, насколько известно мне, - сказал я в защиту Гроссфогеля.
- И насколько известно мне, - сказал он.
- Кроме того, - продолжал я, - оригинально названные скульптуры
Гроссфогеля, по моему мнению, обладают достоинствами и интересны помимо
строго метафизического контекста и предпосылок.
- Вам известно, что означает это слово - Цалал, - которое он
использует как единственное название всех его скульптурных произведений?
- Нет. Боюсь, я не имею ни малейшего понятия о его происхождении или
смысле, - с сожалением признался я. - Но, полагаю, вы бросите на это свет?
- Свет не имеет никакого отношения к этому слову, каковое взято из
древнееврейского языка. Оно означает "становиться затемненным"..,
становиться, так сказать, "затененным". На термин этот я не так уж редко
натыкался в процессе моих изысканий для моего трактата "Исследование
заговора против человечества". Слово это, естественно, встречается на
многих страницах Ветхого Завета, этого плавильного тигля апокалипсисов,
больших и малых.
- Возможно, - сказал я. - Однако я не согласен с тем, что
гроссфогелевское употребление этого слова по необходимости ставит под
вопрос искренность его утверждений или даже их обоснованность, если вы
готовы зайти настолько далеко.
- Да, видимо, я не сумел достаточно ясно изложить вам мою мысль. С
тем, о чем я говорил, мне пришлось столкнуться на ранних этапах моих
изысканий и предварительных логических построений для моего
"Исследования". Короче, я просто скажу, что у меня не было намерения
подвергать сомнению гроссфогелевский Цалал. Мое исследование докажет мою
ясную и твердую позицию в отношении этого феномена, хотя я никогда бы не
прибегнул к несколько бьющему на эффект и довольно тривиальному подходу,
который избрал Гроссфогель, чем в какой-то мере может объясняться
потрясающий успех его скульптур и брошюр с одной стороны, а с другой -
неизмеримого провала моего трактата, который останется вовеки
неопубликованным и не прочитанным. Но это в сторону. Я отнюдь не
утверждаю, будто этот гроссфогелевский Цалал не является тем или иным
образом подлинным феноменом. Я слишком хорошо знаю, что сознание и
воображение, душа и личность - это не только нонсенс и иллюзии, какими их
представляет Гроссфогель. На самом деле они не более, чем маскировка -
столь же поддельная и нереальная, как произведения Гроссфогеля,
предшествовавшие его заболеванию и исцелению. Гроссфогель сумел познать