"Томас Лиготти. Эта тень, эта тьма (Сб. "Число зверя")" - читать интересную книгу автора

увидели перед собой корпулентную фигуру Райнера Гроссфогеля. Физически он
в большей своей части словно был тем же человеком, которого я помнил до
его падения на пол картинной галереи шагах в пяти от того места, где я
стоял сейчас, и в нем не осталось ничего от стонущего бредящего индивида,
которого я отвез в приемный покой больницы для немедленного принятия мер.
Однако в нем чудилось что-то иное, скрытая, но полная перемена в том, как
он смотрел на то, что перед ним: если взгляд художника был привычно опущен
или нервно отведен в сторону, его глаза теперь смотрели прямо и были
исполнены спокойной целеустремленности.
- Все это я забираю, - сказал он, делая широкий, но мягкий жест в
сторону плодов своего творчества, которые заполняли галерею: ни единое не
было продано ни в день открытия выставки, ни за все время его
исчезновения. - Я был бы благодарен вам за помощь, если вы склонны ее
оказать, - добавил он и начал снимать картины со стен.
Мы все соединили наши усилия с его усилиями, не задавая вопросов,
ничего не говоря, и нагруженные произведениями искусства, большими и
малыми, последовали за ним из галереи на улицу к видевшему виды пикапчику,
припаркованному у тротуара перед входом. Гроссфогель небрежно швырнул свои
творения в кузов взятой на прокат, а может быть, одолженной машины
(поскольку до этого дня никаких транспортных средств вроде бы у него не
имелось), нисколько не заботясь о возможных повреждениях лучших
образчиков, как он прежде считал, сошедших к этому моменту с его
творческого конвейера. Миссис Анджела немного поколебалась, возможно, все
еще прикидывая, как одно или несколько этих произведений будут смотреться
в ее спиритически-кондитерской кофейне, но затем и она принялась выносить
творения Гроссфогеля из галереи и швырять их в кузов пикапчика, где их
куча росла все выше и выше, точно мусорная, пока стены и пол галереи
полностью не очистились, и она ни обрела вид типичного пустующего
складского помещения. Затем Гроссфогель сел за руль, а мы все стояли в
изумленной тишине перед очищенной картинной галереей. Высунув голову в
окошко взятого на прокат или одолженного пикапчика, он окликнул женщину,
которая заведовала галереей. Она подошла к пикапчику со стороны водителя и
обменялась с художником несколькими словами перед тем, как он завел мотор
машины и уехал. Вернувшись туда, где мы продолжали стоять на тротуаре, она
сообщила нам, что через несколько недель в галерее откроется новая
выставка работ Гроссфогеля.

***

Вот такой была новость, облетевшая кружок художников и
интеллектуалов, с которыми я общался: Гроссфогель после тяжелого приступа
неизвестной болезни и обморока на первой весьма неудачной выставке своих
работ намерен устроить вторую вставку, после того как полностью очистил
галерею от более чем посредственных картин, рисунков и всего прочего, уже
предложенного им обозрению публики, и увез их в кузове пикапчика.
Разумеется, новой выставке Гроссфогеля была устроена профессиональная
реклама заботами женщины, которой принадлежала картинная галерея и которая
могла получить финансовую выгоду от продажи того, что в рекламном
проспекте этого мероприятия не слишком уклюже было названо "кардинальной и
перепровидческой фазой в творчестве знаменитого художника-провидца Райнера