"Виктор Лихачев. Молитесь за меня" - читать интересную книгу автора

или восемь лет назад, когда после тяжелой операции врачи порекомендовали
провести отпуск в лесной деревне.
Так я очутился на крошечном хуторе с громким названием "поселок
Революция" у двух бабушек - бабы Шуры и тети Вали. Питался грибами и
козьим молоком, собирал травы и долгими часами гулял по лесу. Особенно
любил в жаркий день уходить в сосновую рощу. Посаженные когда-то
человеком, словно колоннады готического собора, ровными рядами стоят
сосны. За рощей вовсю шумит ветер, трепещут и колышутся листья берез и
осин, а здесь - тишина, завораживающая, колдовская. Под ногами мягкий
ковер из мириадов сосновых игл, и ты идешь, не нарушая этой неземной
тишины. Настоящий храм. Где-то высоко-высоко чуть голубеет небо, да косой
луч солнца пробьет себе дорогу сквозь этот сумрак. Пробьет и сделает всю
картину такой волшебной, что трудно поверить в реальность происходящего...
Я плетусь полевой дорогой и думаю о том, что наверняка ждет меня моя
сказочная роща - еще сотни лет простоят красавицы сосны, если, правда, их
не погубит человеческий топор или не спалит огненное пламя. А вот ждут ли
бабушки?
Дохожу до края подъема. Открывающийся вид достоин того, чтобы его
описать.
Далеко-далеко внизу, словно в каньоне, протекает речка. С двух сторон к
ней, широко, свободно, плавно, будто не спеша, спускаются два склона.
Вдоль берега реки - деревеньки. Домики отсюда - не больше булавочной
головки. По краям всей этой картины, словно в раме, - сплошной лес. Пейзаж
скорее альпийский, нежели русский. Впрочем, я убеждаюсь, что в России
возможен любой пейзаж, и всякий раз он будет к месту.
Так вот, если продолжить аналогии с картиной, мне предстояло из ее
левого нижнего угла дойти до правого нижнего, обязательно при этом пройдя
центр. То ли оттого, что солнце катилось к западу, то ли от дум и
воспоминаний, заставивших учащенно биться сердце, усталость как рукой
сняло. Через час я подходил к хуторку. Вот и дом тети Шуры. Но вместо
маленького, полуразвалившегося домика, открытого всем взорам, передо мной
стоял основательный домище, огороженный высоким забором. На цепи, более
подходящей для молодого бычка, рвалась с лаем огромная овчарка. Я
оглянулся назад. За спиной, смотря на меня крошечными окошками, стоял дом
тети Вали. Дом не изменился, только постарел малость. Света в окнах не
было, никто не вышел на крыльцо. Но вскоре ближние кусты, форпост
обступившего хутор леса, раздвинулись, и на поляну вышла старушка, в
окружении коз. Господи, да это тетя Валя! Она и тогда держала коз, и тогда
она пасла их довольно своеобразно: собирала грибы, а козы шли гурьбой за
ней, пощипывая травку. Но уж что-то сильно изменилась моя добрая старушка:
двумя руками опирается на палку, согбенная почти пополам, не идет, а
скорее передвигает ноги.
Подхожу.
- Здравствуйте.
- Здравствуй, милый. Что-то слепа нынче стала. Ты не к Юрке? - (Юрка -
это ее сын).
- Тетя Валя, вы не узнаете меня? Помните, лет восемь назад жил у тети
Шуры...
Она узнала меня сразу. И здесь же, на поляне, пока мы медленно шли к ее
дому, рассказала о том, что два года назад умерла баба Шура, царство ей