"Альберт Анатольевич Лиханов. Детская библиотека " - читать интересную книгу автора

Что это значило, спросите вы. Только одно: вечный страх за меня и
отчаянная боязнь, что я могу попасть в дурную компанию, шляться по городу
с утра до вечера, курить в подворотнях, а то, не дай бог, и воровать по
наущению старших предводителей.
Ради справедливости надо заметить, что бабушкины опасения не были
лишены оснований. Город в годы войны невидимо для глаза делился на
участки, которые как бы принадлежали мальчишеским компаниям. Во двор или
даже квартал, где была, к примеру, многочисленная и дружная шайка или
сильный пахан, заходить было просто опасно и не только малолетним, но даже
и не очень внушительным взрослым. К такому взрослому подбегали и начинали
клянчить папироску, а когда взрослый цыкал на них, возмущаясь, изо всех
щелей выбирались пацаны постарше и совсем большие, замыкали противника в
круг и принимались его "оттягивать". Ну чо, мол, дядя, маленьких обижаешь?
Папироски жалко? Дак они ведь не для себя! У них старенькие дедушки без
курева дома маются. Взрослый вытаскивал пачку папирос, приноравливался
выдать папироску-другую, но специально тренированные малыши подлетали к
нему, выхватывали все, и самое лучшее, что мог придумать взрослый, так это
молча уйти, а то ведь, как известно, куча муравьев может победить большого
жука.
Во всяком случае, я такое ограбление видел однажды собственными
глазами, и было это среди бела дня, и пожилой дядька с посеревшим лицом
прошагал мимо меня и даже зацепил меня локтем, так что меня отшатнуло.
Локоть у него был как бесчувственная оглобля, такой оглоблей можно крепко
оглоушить противника, и вообще дядька не походил на трусливого слабака, но
все-таки предпочел не связываться с хулиганской оравой. А уж про детей и
говорить нечего!
Впрочем, малый народ быстрее взрослых определял границы между
кварталами и дворами, между владениями и царствами, безошибочно отыскивая
безопасные пути вдоль границ. Самая главная истина этих правил заключалась
в следующем: не сокращать пути, не заходить в проходные дворы, в глубь
кварталов.
Так что бабушка моя волновалась не понапрасну, и главной мечтой ее
было, чтобы я сидел дома, а по улице шел рядом с ней или мамой, и если
куда уходил, так самое лучшее - в библиотеку, где, ясное дело, ничего
плохого произойти не может.
И я жадно пользовался своей маленькой свободкой.
"Пора в библиотеку", - говорил я строго, и моя бабуля млела от моей
серьезности. "Пойду поклею", - откладывал я в сторону учебники. Или молча
одевался и уже на пороге небрежно бросал: "Я к Татьяне Львовне".
Неслыханная самостоятельность личности, возведенной в высокий ранг актива.


А в библиотечном закутке, в комнате, дверь в которую волшебно
распахивалась прямо на полированной стене, хранилась особенная тишина,
настоянная на сладковатом запахе старых книг.
Эта тишина казалась мне вкуснейшим блюдом, которое надо смаковать не
торопясь, с наслаждением, однако всякая вкуснота требует приправы,
например перца или петрушки, и такой приправой к блюду пряной тишины был
звук щелкающих и рассыпающихся угольев в печке и приглушенный голос
Татьяны Львовны за стеной.