"Эдуард Лимонов. Стена плача" - читать интересную книгу автора

поколения. На тебя можно положиться, парень". И Эл похлопал меня по плечу.
Босс общался с Элом по необходимости, у Эла была плохая репутация, - он
был адвокатом темных людей с итальянскими фамилиями, живущих в Бруклине и
Литтл-Итали, босс морщился, завидев Эла на своих парти. Но я, его слуга,
имел свое мнение на этот счет, я всегда думал что Эл - "хард энд реал"
мэн, в то время как босс - сорокалетний мальчик, выебывавшийся своими
экзотическими автомобилями и бизнесами. Мой босс Стивен Грэй был кем-то
вроде Бернара Тапи задолго до Бернара Тапи... "Мэн"... Между мужиками
всегда бывает ясно, кто "мэн", а кто нет. Настоящий мужчина Эл меня
одобрял, я был горд тогда очень. Я горд и сейчас. На нем старомодный
твидовый пиджак, на Эле, поредевший после пятидесяти кок зачесан назад...
"Гуд олд бойз" его поколения, очевидно, были все эти люди с итальянскими
фамилиями, которых он защищал...
Визита к витрине на рю де Лион хватало мне, чтобы выдержать фликовскую
церемонию на рю Энард. За годы этих походов, каждые три месяца, я многое
понял об оружейных магазинах. Я понял, что витрина магазина оружия - стена
плача современного мужчины. Он приходит к ней, чтобы лицезреть свою
насильственно отсеченную мужественность. Грустный, лоб к стеклу, он молча
молится и грезит о своей былой мощи. К витрине магазина оружия приходят
очень разные люди. Да, старые, вылинявшие, облезлые, прогулявшие
безвозвратно свою жизнь, но попадаются и очкастые аккуратные буржуа в
хороших пальто, и краснощекие типы в сникерс, джинсах, с яркими горячими
глазами, по таким, как поэтично выражались в России, "тюрьма плачет".
Однажды я застал у витрины, и это меня растрогало, несентиментального,
маленького горбуна с желто-зеленым лицом; веснушчатый кулачок прижимал к
носу платок. О чем он думал, маленький, недоросший, недоформировавшийся, в
куртке, потертой на горбу?
Я начал посещать стены плача еще в Вене. Свое первое западное оружие -
крепкий золингеновский немецкий нож, похожий скорее на штык вермахта, чем
на нож, я купил в магазине оружия на Бродвее, на самом Таймз Сквер. Он
находился между магазином "Рекордс" и "Таймз Сквер Эмпайр" - в этом
торговали куклами, изделиями из слоновой кости, тостерами, лампами,
портфелями, бумажниками из искусственной кожи, масками Кинг-Конга,
статуэтками Эмпайр Стэйтс Билдинг, тишотками "Ай лав Нью-Йорк" и еще
сотнями наименований подобного же говна для туристов. За магазином
"Рекордс", под козырьком порнокинотеатра продавали поп-корн, и с тех пор
понятие "нож" или "штык" неестественным образом соединяется в моем
подсознании с запахом поп-корна. Безусловно, прежде чем войти внутрь, я
больше часа простоял у витрины. У той стены плача топтался целый коллектив.
Большие, но робкие черные неотрывно глазели кто на пистолет-пулемет
Маузера, кто на "винчестер", короче, каждый выбрал себе объект желания. Я
помню, что в центре витрины, на куске старого бархата была выставлена
знаменитая итальянская винтовка Каркано М. 91, калибра 6.5 мм. Это из нее
Ли Харвей Освальд пристрелил Кеннеди. Зачем - не знаю, но я посчитал нас.
Нас было шестеро у стены плача. Был еще один, но тот... было непонятно,
интересовала ли его винтовка Каркано М. 91, а может, он ждал благоприятного
момента, чтобы залезть в отдувающийся карман или чтобы раскинуть карты на
картонном ящике и ограбить прохожих легально... Двери магазина были
гостеприимно открыты, из них несло холодом, по-американски щедро
расточаемым, и я вошел в аэро-кондишионэд помещение. В застиранном до дыр