"Эдуард Лимонов. Анатомия героя " - читать интересную книгу автора

Лаокооном перемещались по обширной, как футбольное поле, австро-венгерской
постели. Она вся текла, эта девочка. И ее течка пахла зверем и сосновой
хвоей. И это чуть-чуть мешало заниматься любовью, но было необыкновенно
приятно и льстило мне. Дело в том, что через неделю мне должно было
исполниться 50 лет, и то, что девчонка текла горячей хвоей от моих
прикосновений, меня вдохновляло и возбуждало.
Через час я пошел ее провожать. Я сунул в карман бушлата свой пистолет,
изделие фабрики "Червона Звезда", подарок военного коменданта Вогощчи округа
Сараево, заслуженный мною год назад на фронте в Боснии, девочка надела в
вестибюле отеля легкое пальтецо, и мы пошли по зимней улице Князя Михайло,
обнявшись, как два влюбленные подростка.
И нам было весело. И мы курили вдвоем одну сигарету, и шарф ее сдувало
ветром в лицо мне. Мы останавливались, целовались, кричали и шептали друг
другу всякие нежности по-французски. И даже на улице от ее шеи и рук пахло
ее сосновой течкой. "Миленькая, - говорил я ей, - Милица".
Несмотря на жестокие войны на окраинах, а может быть благодаря войнам,
рестораны были переполнены веселыми и пьяными людьми. Мы зашли в бар и
выпили. И потом еще долго целовались у нее в подъезде.
Мы договорились встретиться назавтра, но встретились только в конце
весны. Дело в том, что я вернулся в "Мажестик", где в ресторане в тот же
вечер состоялся банкет. Депутаты-социалисты Милошевича и националисты
Шешеля, тогда состоявшие в союзе, дали его в мою честь. Это был уже не
первый банкет. Я не хотел банкета, меня ждали на фронте близ Адриатики в
казарме городка Бенковац, куда я должен был отправиться добровольцем. На
банкете, по-восточному пышном, с нескончаемыми тостами в мою честь, я скучал
и вспоминал звериные ласки девочки Милицы. По-восточному журчал посреди зала
фонтан, шпалерами стояли лакеи, к ночи зал наполнился красивыми женщинами и
знаменитостями: мне показали двух министров, директора гостелевидения,
знаменитого бандита. Около полуночи ко мне подошел высоченный, пузатый
хозяин ресторана в ярко-желтом пиджаке и, наклонясь над моим ухом, сообщил,
что меня хочет видеть Аркан. "Аркан здесь?" - я оглядел зал. "Следуйте за
мной, пожалуйста, - прошептал толстяк, - я провожу вас". На спецлифте он
отвез меня на самый верхний этаж, где, миновав несколько дверей, охраняемых
вооруженными людьми, я оказался прямо у длинного обеденного стола. Во главе
его, уставленного едой и бокалами, сидел в военной форме мой друг депутат,
генерал, мафиози и отчаянно храбрый солдат Желко Разнатович, по кличке Аркан
(Лев), и десяток его гостей. Мы обнялись. Я пожаловался на то, что никак не
могу уехать в Книн. Аркан обещал помочь и в ту же ночь сдержал слово.
В четыре часа утра в дверь моего номера постучали. В дверях стоял
вооруженный до зубов сержант-парашютист в малиновом берете. Я мгновенно
собрался, бросил в сумку все бутылочки алкоголя, которые нашел в мини-баре,
спустился вниз и последовал за парашютистом. В февральской ночи мы нашли
автобус, полный солдат, и двинулись в долгий и опасный путь через все
Балканы, по обстреливаемому противником коридору мимо Брчко, через Банью
Луку, через всю Герцеговину к Адриатике. И я добрался в Республику Сербская
Книнская Крайина живой и получил на руки "Калашников" югославского
производства и поселился в крошечной комнате-клетке в австро-венгерской
постройки старой казарме. Свое пятидесятилетие я отпраздновал своеобразно.
Стрелял из нашей русской 122-миллиметровой гаубицы, модель 1938 года, и
накрыл здание почты, где помещался хорватский штаб. В селе Кашич. Искаженное