"Эдуард Лимонов. Убийство часового " - читать интересную книгу автора

к кому в частности, что нужно штурмовать самосвалы. "Милиция стрелять не
будет, да они и не вооружены! Они мобилизованы, против их воли, а против
народа не выступят!" Я не уверен в милиции, но поддерживаю парня. "Нужно
брать самосвалы!- кричу я.- Сами себя уважать не будем после. Кто же мы,
если нам бросили "Нельзя!" - а мы покорно и смирились!". "Как собака,
которой хозяин цыкнул: "На место!"" - подхватывает сзади человек, которого я
не вижу...
У стены "Софии" вдруг взрыв непривычной активности. Там раскачивают
самосвал! Я немедленно двигаюсь туда, через толпу. (Почему? Невозможно
ответить осмысленно. Инстинкт.) Качают. Удивительно, но, оказывается,
десятки рук способны такую вот махину раскачивать. Шофер, заметно
испугавшийся, чуть опускает стекло, что-то бормочет. Не слышно что.
Довольный гул толпы. Самосвал урчит мотором. "Уходят! Уходят! Уходят!"
Милиционеры (почему-то у здания "Софии" их не оказалось) куда позже меня
осознали происходящее и пытаются прорваться на выручку к водителю. Поздно!
Самосвал (я уже у его колес) медленно и неохотно сдает назад. Мы немедленно
вливаемся в образовавшуюся между зданием и самосвалом щель. Ликующие,
бормоча и крича каждый свое, но общее. Ворвавшись, мы обнаруживаем себя в
западне. Там второй ряд машин. Мы мечемся в ловушке, ища выхода меж стальных
стен, а сзади на нас наваливается вторая волна наших. Я ругаюсь матом. Без
устали. "Суки!- кричу я.- Хотели народ остановить! Суки!"
"На самосвалы!", "Лезьте на самосвалы!" - кричат вокруг, и кричу я. Мы
командуем сами собой. Мы лезем, с наслаждением пиная и топча все, что можно
пнуть. Смотровое зеркало рассыпается под сапогом. Топочем по крыше кабины с
остервенелым наслаждением. (Деликатно взбираться, штурмуя их стальную
баррикаду,- немыслимо.) Рассыпаются кто куда фотографы. Оказавшись на
самосвалах, глядим вниз. С нашей стороны идет вторая волна прямо на нас. По
их сторону густое месиво милиции ждет нас, нервно сжав стальные решетки.
Теснимые сзади своими же, нашими, мы сваливаемся на головы милиции с криками
и ругательствами "Дорогу! Суки! Гады! Ура! Ура!".
Милиционеры пытаются прижать нас к самосвалам решетками. Сбиты с ног
НАШИ и ИХ люди. Некоторое время кипящая магма русских людей с той и с другой
стороны, крича, пыхтя и ругаясь, топчется на месте, упершись решетками, но
наша масса пересиливает их массу, и вот брешь пробита, перед нами простор
площади. Мы орем: "Ура! Победа! Прорвались! Прошли! Наша взяла!" А они бегут
от нас к стенам "Софии" и к памятнику поэту...
"Берите друг друга под руки! Образуйте цепи!" - объясняет, шагая спиной
от нас, совсем недавно еще бледный, а теперь раскрасневшийся парень, тот,
что убеждал штурмовать самосвалы. По-видимому, он имеет опыт уличных боев. С
одной стороны я цепляюсь за высоченного мужика в коротком полупальто, другой
мой сосед меньше меня ростом, так что меня перекашивает на одну сторону. И
шагаем гордые, боевые уже товарищи, только что получившие боевое крещение в
первой атаке, твердо ступая на отвоеванный асфальт, и кто-то затягивает:
"Вставай, страна огромная!" От священного восторга и ужаса дрожь бежит по
телу, подымая волоски.
Вдруг обнаруживаю, что мне жарко. И щиплет глаза от эмоций. Под мою
кепку заглядывает, рассматривает лицо смеющийся молодой парень. "Ага,
Лимонов, вы с нами! Я был уверен, что вы будете здесь!" - "А где ж мне
быть!" - кричу.
"Цепями! Цепями! Не разрывайте цепи! Набираем скорость..." - командует