"Эдуард Лимонов. Убийство часового " - читать интересную книгу автора

Дверь кабинета, где зашивают раны Наташи, приотворяется, видны яркий
свет и сгрудившиеся над моей женой фигуры.
"У вашей жены есть личные враги?"
"Насколько я знаю, нет. Во всяком случае, врагов, способных на подобное
зверство, нет".
"Ваша профессия?"
"Писатель, журналист".
Лоран Турнесак позволяет себе улыбнуться.
"Я читал пару ваших статей в "Ль'Идио Интернасьеналь"".
Для полицейского чтение нигилистического, оппозиционного, ведущего войну
против всех "Идиота" - скорее ненормальное занятие. Вот если бы он был из
Ресенжнэмант женераль (приблизительно соответствует Федеральному бюро
расследований), тогда он читал бы "Ль'Идио..." по долгу службы. Однако верно
и то, что он не простой полицейский, "хранитель мира", как их вполне
официально величают, но следователь.
"О-оооо!" - изображаю я удивление, думая о том, что случилось в
кабинете, почему толстый медбрат выскочил и побежал по коридору...
Выходит медсестра, их вокруг не менее полутора десятка, и успокаивающе
улыбается мне:
"Все, все хорошо, мсье,- шепчет она, проходя.- Она в золотых руках, ваша
жена".
Лампы дневного света над нами распыляют неприятный, иссиня-белый свет на
все предметы. Полицейские в форме вводят еще одного небритого парня в
наручниках. Полиция использует госпиталь для своих целей? Префектура полиции
через улицу.
"А у вас есть враги?"
Я гляжу на полицейского юношу. С виду вполне бесхитростный тип. Но,
конечно, он обучен всяким полицейским профессиональным гадостям.
"Есть. И сколько! Я бы себя не уважал, если бы не имел врагов".
Он записывает адрес - просит меня быть готовым к тому, что в ближайшие
дни, возможно, они захотят опять со мной побеседовать. Знакомит со своим
коллегой. Старше, ниже, лысая голова, Филипп Лекёр менее приветлив.
После двухчасовой операции жену мою вывозят в коридор. Лицо чуть менее
кроваво, раны заклеены свежими кусочками лейкопластыря. Из-под него видны
там и тут нитки. Несмотря на то что Наташа устала, а впереди еще несколько
обследований и положение руки в гипс, Лекёр настаивает на том, чтобы
записать ее показания сейчас же. Втискивается в помещение, куда ее ввезли
отдохнуть. Я жду в коридоре, разговариваем с Турнесаком как старые знакомые,
прислонившись к стене. Хотя я и по опыту знаю, что полицейские - опасные
собеседники, я делюсь с ним переживаниями. Он поддакивает, разделяет мое
горе и вставляет вопросы. Я объясняю, что всегда был против того, чтобы жена
работала в ночном ресторане, предпочитал, чтобы мы жили беднее, на одну
зарплату, мою... Но Наташа любит петь, пение для нее - призвание. Мне ее
ночная работа была всегда неудобна. Я работаю по утрам, а она, когда
работала в "Распутине", только в десять вечера уходила туда. Шоу же
начиналось в одиннадцать часов вечера. Я не люблю рестораны, и русские
рестораны в частности. Сам я был в "Распутине" два раза, в "Балалайке" -
один раз. Да, она автор нескольких книг, Наташа. Две опубликованы
по-французски. Да, у нее разностороннее дарование...
Медсестра зовет меня к жене. Наташа просит, чтобы я прочел для нее