"Эдуард Лимонов. Лимонов против Жириновского " - читать интересную книгу автора

Горбачева, стал зачитывать подготовленные для съезда резолюции. Требование
отставки президента, резолюция о референдуме, о Вооруженных силах. Стало
скушно. Депутаты задвигались, выходили курить в ванную, там стояли
присланные каким-то сочувствующим директором молокозавода два ящика с
молоком и кефиром в бумажных пакетах. Депутат Крайко с вызовом сказал, что
он да, осудил ГКЧП в августе. Депутаты Самарин и Кириллов, оказалось (это
для меня, новичка), из демократической "Межрегиональной группы"! Наконец
прокурор Илюхин сказал то, что уже минут пятнадцать хотел сказать я: "Если
вы родите пустые бумаги, народ вам больше не поверит. Вы что, хотите с ними
играть в законность? Они вас объявляют вне закона, грозят сроком, а вы - в
законность? Те методы, которыми вы работали, уже недейственны!"
"Нужно принимать такие решения, на которые могло бы сослаться будущее
патриотическое правительство, которое мы образуем",- сказал Макашов.
"Нас всех посадят, если образуем, и будут правы!" - взорвался Крайко.
Мы вышли с Альбертом Михайловичем Макашовым и прошлись по вестибюлю. Он
сказал мне, что читал многие мои статьи. "Времени у командующего военным
округом мало, но читал. Адъютант мой, подполковник, обыкновенно прочитывал
прессу и у тех статей, которые считал нужным, чтоб я прочел, ставил по
важности одну, две или три птички. Ваши статьи шли всегда с тремя. Так что я
их все читал". Никакой Гумилев, наверное, не испытывал подобного
удовлетворения от пожатия руки человека, застрелившего императорского посла,
подобного тому, которое испытал я там, в вестибюле гостиницы "Москва".
Макашов был для меня человек-легенда. Он попал в мое поле зрения еще в 1988
году, когда, будучи военным комендантом Еревана, арестовал семь из
одиннадцати членов "Комитета Карабаха", армянской организации, ратовавшей за
присоединение Нагорно-Карабахской автономной области к Армении. Если бы ему
тогда дали завершить начатое, можно было в зародыше уничтожить войну, вот
уже много лет раздирающую и разоряющую и армян, и азербайджанцев. Но уже в
январе 1989 года слишком храброго и решительного генерала убирают из
Закавказья. Он становится командующим войсками Приуральского военного
округа.... Эпизоды этих двух лет, когда мы встречались, не исчезают из моей
памяти. Грубоватый, якобы, военный, он не был таким со своими. Последний раз
мы виделись у здания Останкинской телебашни в ночь штурма.


Однако книга эта о Жириновском, вернусь к нему.
17 марта в вестибюле в 8 утра, вскарабкавшись на алюминиевую лестницу,
заимствованную у фотографа, полковник Алкснис объявил, что депутатов ждут за
церковью Василия Блаженного автобусы, что их пыталось блокировать
правительство. (Но ничего не получилось.) По ясному солнцу пошел я с
Алкснисом и майором Ващенко через Красную площадь. Меня посадили в автобус
для депутатов. Когда я, оправдываясь, заявил что я не депутат все же, меня
ободрил Ващенко: "Вы наш Эдик!" Алкснис сказал, что "вы больше, чем
депутат!", а идущий с нами небольшого роста милиционер из Тюмени
прокомментировал: "Тех, кто занимает не свои места, выставим, а тебя
поставим!"
Если меня любили НАШИ, то Жириновского - корреспонденты. Сидя в
автобусе, я наблюдал, как две небольших толпы собрались: одна вокруг
Алксниса, и своя вокруг Жириновского. Выходить из автобуса, целая история,
даже у своих депутатов, охрана проверяла множество раз документы, потому я