"Ян Линдблад. Белый тапир и другие ручные животные " - читать интересную книгу автора

нашей классической гимназии и гласил, в частности, что сделка обратного хода
не имеет, я решил не дарить мышей, а продавать. Постарался возможно красивее
написать объявление в рамке из карабкающихся по краю симпатичных мышек и с
разрешения швейцара вывесил его в школе:

Белые и черные китайские танцующие мыши,
самцы 75 эре, самки 50 эре.

Разница в цене отнюдь не означала дискриминацию женского пола. Просто
Пирату удалось заметно сократить число соперников, и я стремился
соответственно уменьшить количество самок.
Распродажа происходила в школьном дворе, она заняла всего одну
перемену, и успех был огромный. К моему великому удивлению, предложенная к
продаже партия белых мышей таяла, как майский снег. Интерес мальчишек к
биологии превзошел все ожидания, и курс на только что приобретенную живность
быстро подскочил. На черном рынке, тут же учрежденном юными коммерческими
дарованиями, стоимость мышей живо перевалила за крону, потом и за две.
И вот передо мной пустой аквариум, а на дне его сверкает на опилках
гора монет. Нежданно-негаданно мне в руки попало колумбово яйцо коммерции.
Что-то в этом роде открыл для себя Том Сойер, когда уступал ненавистную
малярную кисть своим приятелям в обмен на их мальчишечьи драгоценности.
Мыши, которых я с переменным, преимущественно негативным успехом пытался
раздарить, разошлись в мгновение ока, как только приобрели ценность,
выраженную в деньгах!
Здесь следует упомянуть еще об одном обстоятельстве, несомненно
сохранившемся в памяти нашего высокочтимого швейцара Мартина Карлссона,
который санкционировал мое коммерческое начинание: дело происходило в
последний день перед каникулами.
Через несколько дней на празднике по случаю окончания учебного года я
снова встретился с Карлссоном. К тому времени он уже успел оправиться.
Однако лицо его порой принимало страдальческое выражение и в глазах читалась
легкая озабоченность - так бывает с человеком, которому с недавних пор всюду
чудятся прыгающие белые пятна. Боясь, как бы симптомы не повторились, он
пристально всматривался в стремительный, неуправляемый поток гимназистов,
врывающийся в актовый зал.
К счастью, в тот день обошлось без белых мышей.
- Слава богу, что Линдблад принес своих мышей в последний день
занятий! - произнес Мартин Карлссон, безуспешно пытаясь сделать строгое
лицо. - Я совсем из сил выбился, пока бегал из класса в класс и выручал
учительниц, которые спасались на кафедрах!
Белые мыши были моими первыми подопечными. Но отнюдь не послдними.
Длинная зоологическая цепочка протянулась от них до усыновленного мной
единственного в мире белого тапира...
Самым первым "дикарем", с которым я соприкоснулся, был зайчонок - мы с
сестрой кормили его листьями одуванчика. Дело было летом, мы жили в
Норрбеке, на родине мамы. Мне тогда исполнилось всего четыре года. Моя
сестра Моника на девять лет старше меня; естественно, поначалу она
заботилась о том, чтобы в доме не переводились лягушки, кролики, кошки и
прочие зверушки - весьма действенный стимул для мальчугана, чей интерес к
животным рос не по дням, а по часам. С годами этот интерес становился более