"Лев Александрович Линьков. Малыш с Большой Протоки" - читать интересную книгу автора

не стало легче - опять провалился, опять опозорился...
- Вы, товарищ Серов, у нас новичок, и на первый раз я делаю вам
замечание, - сказал капитан, - но чтобы больше такое не повторялось.
И, как назло, с неудач начался и другой день. Утром проходила
кавалерийская учебная езда. Ермолай побежал было вместе со всеми к конюшне,
однако старшина остановил его и сказал, что займется с ним попозже в
отдельности. А ведь Петеков отлично знал, что Ермолай с детства привык в
колхозе к лошадям.
"Невзлюбил он меня, теперь во всем будет стараться унизить", - думал
Ермолай, хмуро глядя, как скачут по кругу всадники.
- Выводите коня, товарищ Серов, - сказал наконец старшина.
Ермолай смело вошел в денник, где стоял Ездовый, раньше также
принадлежавший сержанту Карпову, и невольно приостановился. Кося коричневым
глазом, конь бил о пол копытом.
- В,ыводите, выводите, не трусьте! - усмехнулся, по своему обыкновению,
Петеков. - Пора уже вам друг к другу привыкнуть.
А Ездовый, как назло, захрапел, круто повернулся и прижал Ермолая
широким крупом к перегородке.

Что тут делать - либо пан, либо пропал! Ермолай прикрикнул, быстро
надел на Ездового уздечку, ласково похлопал его по лоснящейся, шелковистой
шее и вывел из конюшни.
- Корпус держи прямо, не гнись!.. Свободнее себя чувствуй, за луку не
цепляться: упадешь - не расколешься! - покрикивал старшина. И вдруг
скомандовал: - Ры-ысыо ма-арш!
Пришпорив Ездового, Ермолай попытался с замедленного шага сразу перейти
на рысь, а конь возьми да поскачи галопом. Не успел Ермолай опомниться, как
ноги выскочили из стремян. Схватился за луку, но в ту же секунду Ездовый
озорно взбрыкнул и вышиб его из седла - хорошо еще, что головой в сугроб.
Кляня все на свете, Ермолай выбрался из снега, схватил слетевшую с
головы шапку и побежал догонять озорника. А тот сам остановился как
вкопанный и под общий смех закивал головой.
- Карпов был лихим конником, - не преминул сказать старшина.
Единственным утешением оказалась в тот день мишень. С первой же попытки
Ермолай выполнил стрелковое упражнение, и капитан Яковлев поставил его в
пример двум другим солдатам-первогодкам.
Вечером капитан вызвал Серова к себе в кабинет. Рядом с начальником
сидели старшина Петеков - парторг заставы - и комсомольский секретарь
сержант Ивлев.
- Садитесь, товарищ Серов, садитесь, - пригласил капитан. - Вот мы тут
о вас сейчас беседовали. Комсомольцы хотели обсудить ваш проступок на бюро,
а наш парторг товарищ Петеков считает, что этого делать не стоит, говорит,
что вы сами осознали свою вину.
Ермолай почувствовал, как кровь прихлынула к лицу. "Петеков? За него
заступился Петеков?!" Однако радость оказалась преждевременной.
- Все же я думаю, - нахмурился старшина, - будет полезно, если Серов
выступит на общем собрании и сам все расскажет.
"И за что он на меня взъелся? - снова помрачнел Ермолай. - Даже
товарищем не назвал".
- Полковник Суслов говорил мне, - продолжал Яковлев, - что ваш отец