"Марио Варгас Льоса. Барышня из Такны (Пьеса в двух действиях) " - читать интересную книгу автора

Мамочка (открывает глаза и говорит, обращаясь к невидимому ребенку,
сидящему у ее ног). Прадед твой Менелао был настоящим дворянином, у него
была трость с серебряным набалдашником и часы с цепочкой. Не переносил
грязи. Вернувшись домой из гостей, первым делом проводил пальцем по шкафам,
проверял, нет ли пыли. Воду и вино пил только из стаканов горного хрусталя.
"В хорошем стакане напиток вдвое вкусней", - часто повторял он. Однажды они
с тетушкой собирались на бал, а мы с твоей бабушкой Кармен в это самое время
лакомились айвовым повидлом. "Дайте-ка, девочки, и мне попробовать".
Попробовал и капнул себе на фрак. Капнул - и застыл на месте, глядя на
пятнышко. А потом, не закричав, вообще слова не промолвив, перевернул все
блюдо, измарав при этом и жилет, и панталоны, и фрак. Прабабушка твоя всегда
говорила: "Чистота - это его слабое место".

Она улыбается и снова засыпает. В продолжение ее монолога Белисарио усердно
скребет пером, время от времени отрываясь и прислушиваясь.

Белисарио. Твой прадедушка Менелао был, наверно, тот еще фрукт. Тот
еще, тот еще. Он тебе пригодится, Белисарио. (Глядит в потолок.) Пригодится,
пригодится. Пригодишься, прадедушка. Ты ведь души в Мамочке не чаял и
воспитывал как родную дочь, как бабушку Кармен, а когда Мамочка собралась
замуж за этого чилийского офицерика, свадебное подвенечное платье и приданое
выписали из Европы. Из Парижа? Из Мадрида? Из Лондона? Откуда, Мамочка, не
помнишь? Где было модно заказывать туалеты? (Увлеченно пишет.) Молодец,
Белисарио! Мне нравится, Белисарио! Поцелуй себя в щечку, Белисарио! Какое
славное было семейство! И как измельчало, как выродилось оно в твоем лице!
Какая длинная цепь несчастий! (Глядит в потолок.) И зачем, мама, надо было
тебе выходить за пехотного капитана? Ну а твоя печальная судьба, папа, меня
не огорчает: надо быть последним дураком, чтобы, только что женившись,
сыграть в русскую рулетку. Надо быть очень тупоумным, чтобы погубить себя
таким способом, папа! И надо быть попросту идиоткой, мама, чтобы, овдовев
так рано, не выйти потом замуж снова. Зачем ты возлагала на меня такие
надежды, мама? Как могло прийти в голову тебе, твоим родителям, твоим
братьям и сестрам, что я, Белисарио, смогу выиграть все тяжбы и вернуть
нашему роду потускневшему прежний блеск? (Голос его постепенно заглушается
радио.)
Мамочка (открывая глаза, взволнованно зовет). Кармен! Кармен! Иди
скорей! Скорей! Подойди к окну! Поезд из Арики!
Бабушка (отрывается от радиоприемника, глядит на нее с печальным
любопытством). Честное слово, я готова тебе позавидовать. Ты нашла идеальное
средство не замечать окружающее нас убожество. Мне бы тоже хотелось
вернуться в дни моей юности, хоть во сне.
Мамочка. Ай-й! Вырвать бы мне глаза! Они ни на что больше не годны! Я
ничего не вижу! Погляди-ка, Кармен! Это поезд из Арики? Или из Локумбы?
Бабушка. Ни то, ни другое. Это трамвай. И мы с тобой не в Такие, а в
Лиме. И тебе не пятнадцать лет, а девяносто или около того. Ты не девочка,
Эльвира, а старая развалина.
Мамочка. Помнишь тот бал-маскарад?
Бабушка. Какой именно? Их было в те годы немало.
Мамочка. В театре "Орфеон". Тот, на который явился негр.