"Виль Липатов. Анискин и Боттичелли (Киноповесть)" - читать интересную книгу автора

Солнце спускалось к розовеющей излучине Оби, все кругом тоже
порозовело, расширилось; длинные и прозрачные лучи пронизывали деревню
тонкими веселыми всполохами, купались на дороге в тяжелой, как свинец,
пыли. Уже возвращались с пастбища сытые коровы, благодушно пощелкивал бич,
и было все-таки так тихо, светло и мягко, как бывает только вечером на
берегу Оби.
Участковый Анискин медленно поднимался на крыльцо малюсенького,
дряхлого, покосившегося дома. На завалинке росла дикая трава, крыша
провалилась, на крыльце не хватало двух ступенек. Войдя в сени, он
остановился, прислушался. Доносился из-за тонких, перекошенных, щелястых
дверей пьяный гомон, крик и пение. Анискин постучал, не дождавшись ответа,
открыл двери.
- Здорово бывали! - весело произнес Анискин.
За нестроганым деревянным столом, расшатанным и тоже покосившимся,
сидела пьяная и буйная компания - двое мужчин, две женщины и хозяин дома,
фигура колоритная и необычная. Бородатый, широкий, толстощекий - вот что
представлял собой хозяин старого дома, поп-расстрига Васька Неганов. Он
был, естественно, пьянее всех, одет был в обноски не то рясы, не то
поддевки, а на плечах переливались золотым шитьем остатки ризы. Увидев
пришедшего, поп-расстрига во все горло заорал:
- Здорово, Федька! Садись, пей, веселись... Ежели откажешься, шагай
отседова!.. У меня на тебя - зуб! Лидка, усаживай милицию!
Анискин медленно прошел по комнате, сел на деревянную лавку, что
стояла возле стены, строго огляделся. Самым диковинным в комнате было вот
что... Все стены дома напрочь, то есть почти без просветов, были заклеены
винными и водочными этикетками, а из угла в угол комнаты, перекрещиваясь,
в разных направлениях, наподобие бельевых веревок тянулись гирлянды из
жестяных бутылочных пробок. Они звенели всякий раз, когда кто-нибудь делал
резкое движение или просто шел по комнате.
- Федька, садись за стол! - заорал Васька Неганов. - Садись, говорят,
я поп-расстрига, тебе со мной пить можно, я не опасный... Ну, кому
говорят, садись! Или мы с тобой не выросли вместе? Или мы с тобой огурцы с
огородов пацанами не воровали? Или ты меня в колотовкинской бане не
запирал?
Анискин медленно расстегнул китель, трижды шумно вздохнул и выдохнул
- душно, жарко, прокурено, проспиртовано было в комнате.
- Лидия Аниподистовна Сопрыкина, - негромко сказал он, - утренняя
дойка пропущена, мальчонка некормленый, собственная корова в стадо не
пошла. Я ее возле реки встретил... Это как так?
Полная, буйноволосая и блаженно-пьяная женщина на глазах потускнела:
ссутулилась, заморгала, словно собиралась плакать.
- Тебе надо домой бежать! - негромко продолжал Анискин. - Давай,
Лидия, вали домой... Я тебя, конечно, как недавно овдовевшую, жалею, но...
Вали домой!
В полной тишине женщина поднималась, поправляя одежду и волосы, пошла
к дверям, на ходу стараясь отрезветь; она вышла из дверей почти не
качаясь. А участковый повернулся к другой женщине, щелкнув кнопками,
расстегнул свою неизменную планшетку, вынул несколько листков бумаги.