"Виль Липатов. Дом на берегу" - читать интересную книгу автора

но где же ты, Артемий Семенович?.." Потом я обнаружил, что, оказывается,
тихонько иду прочь от холмика земли, похожего на могильник, что приближаюсь
к Яе, которая тут же и открылась во всю ширь, да такая, что мне от удивления
и оторопи пришлось сесть на замшелый пень. Господи, откуда эти буровые
вышки? Кому это понадобилось построить в центре деревни десяток двухэтажных
домов, разбить дурацкий сквер с недомерками-березами, и кто это придумал -
поставить на площади стеклянный гастроном типа "Радуга" или "Рассвет"?
- Я-я-я! - прошептал я в ту секунду, когда по главной улице деревни
пропылила "Волга" и остановилась возле магазина - "Радуги", "Рассвета",
"Светланы" или "Чародейки", леший их побери! А еще через минуту из переулка
серым слоном вылез огромный пыльный вездеход, дыша соляркой и жаром, прополз
мимо меня, и из него, как из бронетранспортера, посыпались мужчины
геологического вида. Столпотворение! И нет здесь места ей, "богине тихих
песнопений..."
- Я-я-я!
Дом Артемия Семеновича был цел, стоял на месте. Свежий забор обнимал
двор и палисадник, куда-то исчезла толстая скамейка, вкопанная обочь ворот.
Судя по всему, дом ремонтировали недавно, забор был плотный, однако
низковатый для Артемия Семеновича, и я почувствовал страх: "Новые хозяева?!"
После этого я бесшумно открыл калитку, на цыпочках прошел до знакомого
крыльца, хотел уж было подниматься, как сенная дверь отворилась и раздался
радостный рев:
- Да ты это куда запропастилси, парнишша? Да что это с тобой подеялось,
что от тебя - ни слуху, ни духу, ни комариного писку! Ну, а теперь давай-ка
почеломкаемся, парнишша... Аи, да ты, парнишша, в седину вдаряешься!
Живой, веселый, ничуть не изменившийся Артемий Семенович по-медвежьи
схватил меня, до слез обрадованный моим приездом, обнимая и тиская, кричал
на всю улицу Марии Николаевне, чтобы она, перво-наперво, бежала в
сельповский магазин за тем, за чем положено, чтобы, во-вторых, на приезд
гостя из области собрала дружков хороших и, в-третьих, чтобы стол ломился...
- Артемий Семенович, дорогой человечище...
Я не вошел, а ворвался в дом, когда старик пригласил меня проходить,
ожидая увидеть привычную картину, замер на середине комнаты, которая раньше
называлась горницей, а теперь... теперь ее надо было назвать гостиной. Куда
исчезла, словно испарилась, печка, где лавки из толстых кедровых досок, с
трех сторон опоясывающие стены; что случилось с окнами, отчего они сделались
большими? И наконец, кто это такой сидит в кресле с цветной книгой в руке?
Ба! Да это - весь в бархатистом вельвете - готовит уроки солидный внук
Витька.
- Да ты проходь, проходь, Владимирыч!
Немного успокоившись, мы сели за современной работы стол, задумчиво
оглядывая друг друга, замечали обоюдные перемены: Артемий Семенович за три
года, конечно, немного постарел, борода сделалась почти белой, укоротилась,
поредела, кожа на лице обвисла, хотя на щеках лежал прежний веселый
стариковский румянец. За восемьдесят было Артемию Семеновичу - срок в
двадцатом веке немалый, а что касается меня, то старик сказал:
- Ты заматерел, Владимирыч! Однако наседел шибко...
Полетывала, пошумливала, бурлила вокруг нас Мария Николаевна: раз - и
белая скатерть покрывает стол, два - и появились на нем огурцы, помидоры,
сало, консервы, колбаса, копченая и соленая рыба, три - и встала посередине