"Дмитрий Липскеров. Осени не будет никогда" - читать интересную книгу автора

- Ва-си-лий Кузь-ми-ич!..
А с той стороны решетки вопил Пожидаев.
- Зачем вы закрыли дверь! - он тряс пистолетом и просил: - Отойдите, я
его застрелю!
- Отставить! - приказал полковник, испытав неподдельный ужас от прыжка
сумасшедшего. Но он был офицером и умел сдерживать эмоции. - Я не Василь
Кузьмич, я - Геннадий Фролович... И прекрати облизывать мои ботинки,
скотина!
Полковник ткнул мыском ботинка лысого по зубам, отчего те должны были
вылететь в полном составе, но не только все тридцать два остались на местах,
а еще причинили Журову физическую боль, как будто он ногой по стене ударил.
Тем временем Хренин запустил в камеру Пожидаева, который целился дулом
ПМ в лысый череп арестованного и просил:
- Позвольте, я стрельну!.. Позвольте!..
- Все назад! - скомандовал полковник.
Сам, кривясь от боли, отшатнулся к стене и, сжав кулак, вдруг
оборотился в сторону Пожидаева, тыркнул им по жирной физиономии и зашипел
гадюкой:
- Я тебе стрельну! Постреляли уже! Хватит!
И опять хотел было достать сиреневый нос старшины, но тот был начеку и
ловко убрал физиономию из-под начальственного обстрела.
- Ва-си-лий Кузь-ми-ич!.. - вновь провыл лысый и, извиваясь всем телом,
постарался придвинуться к полковнику. При этом глаза безухого источали
безумную радость, а рот расплылся в улыбке.
Зубы у него, как у вурдалака, отметил Хренин, а Журов, теряя терпение,
заорал:
- Я не Василь Кузьмич, а Геннадий Фролович Журов! А ты, преступная
сволочь, расколешься, как пить дать, даже если в твоей башке две психушки!
Проорав сие, полковник коротко подумал, что лысый вовсе не преступник,
что это он, Журов, его подставляет, но цель была столь благородна - спасение
душ ментовских, - что в теле Журова не было ровным счетом никакого
сожаления. Просто так ничего не бывает. Попался ему безухий, значит, таковая
его судьба, таково предназначение - спасти ценой своей шкуры других людей.
Еще полковник подумал, что как эти его мысли созвучны христианскому духу -
жертвуя собою, спасать других!.. Здесь в его мозгу зашевелилось слово
"добровольно", но Журов не понял, к чему оно сейчас. Улыбка лысого
становилась все шире, а взгляд влюбленнее, и все это, и размышления
философские, и облик лысого страдальца, окончательно укрепили полковника в
верном служении Отечеству.
- Пиши протокол! - распорядился Журов, оборотившись к Хренину. - Писать
умеешь?
- Умею, - буркнул старший сержант.
Полковник совсем пришел в себя, а потому, сев на корточки, приблизил
свое лицо к морде подследственного, чем восхитил младшие чины.
- Ты, паря, подчинись судьбе! - ласково ворковал он. - Я тебе протекцию
по зонам составлю...
- Ва-си-лий Кузь-ми-ич!.. - Безухий безуспешно пытался дотянуться до
офицерских ботинок.
- Пусть Василь Кузьмич, - великодушно согласился Журов, вспомнил про
боль в ноге и решил, что надо определиться: либо ботинки на размер больше