"Викентий Лиринский. О вероизложениях вообще, или об общем характере православной догматики " - читать интересную книгу автора

здравомыслие всех сумасбродству одного, или даже нескольких лиц.
Также, когда яд арианства коснулся не частички уже какой-нибудь, но
почти всего мiра,.. тогда истинные любители и чтители Христа не потерпели
вреда от этой отравы, потому что предпочли вероломной новизне древнюю веру.
Страсти того времени достаточно с избытком показали, сколько бед приносит
введение новизны в догмате. Тогда не что-нибудь малое, но все великое было
потрясено,- поколеблены были в основах и расшатаны не только отношения
родства, свойства, дружбы, семейного быта, но целые города, селения,
области, целые страны, вся, наконец, Римская империя. А все это не по той ли
единственно причине, что тогда вместо небесного догмата вводились суеверия
человеческие, благоутвержденная древность подрывалась преступной новизной,
нарушались постановления старейших, рвались заветы отцов, ниспровергались
определения предков, и страсть нечестивой и новопринятой пытливости не
удерживала себя в непорочных границах священной и незапятнанной старины?
Но может быть мы представляем себе это только по пристрастию к старине
и по ненависти к новшествам? Кто думает так, пусть поверит по крайней мере
блаженному Амвросию, который во второй книге (О вере, гл. 4), посвященной
императору Грациану, оплакивая тоже бедствия той поры, говорит: "Но довольно
уже, всемогущий Боже, омыли мы своими ссылками и своей кровью избиения
исповедников, заточения пастырей и все непотребства этого страшного
нечестия! Совершенно ясно теперь всем, что тот не может быть безопасен, кто
решится нарушить веру"!
В третьей книге (гл. 7) того же творения он пишет еще: "Будем же
хранить заветы предков и не дерзнем никогда с безумством дикой отваги ломать
наши наследственные печати! Ту запечатанную апокалиптическую книгу не
дерзнули раскрыть ни старцы, ни власти, ни ангелы, ни архангелы:
преимущество раскрыть ее предоставлено исключительно одному Христу (Откр.
гл. 5). Дерзнет ли же кто из нас снять печати с книги пастырского
учительства [то есть нарушить неприкосновенность догматического учения
Церкви.- Изд.], запечатанной исповедниками и освященной уже мученичеством
многих? Кого вынудили некогда снять ее печати, те после наложили их опять; а
кто не осмелился их коснуться, те стали исповедниками и мучениками. Решимся
ли каким-нибудь образом мы отвергать веру тех, чью победу прославляем?" -
Прославляем, Амвросий досточтимый, действительно, говорю, прославляем и,
прославляя, дивимся!
Кто в самом деле будет так безумен, что, при всем бессилии сравняться,
не пожелает, по крайней мере, идти по следам тех, кого ничто не отторгло от
защищения веры предков, ни угрозы, ни ласкательства, ни жизнь, ни смерть,..
кого за приверженность к благоверной старине Господь сподобил такого дара,
что через них восстановил церкви низвергнутые, оживил народы, умершие
духовно, возвратил пастырям их права попранные, смыл непотребную пачкотню
новаторского нечестия стекшим свыше к епископам потоком слез, проливавшихся
верующими,- наконец, весь почти мiр, потрясенный страшной бурей мгновенно
налетевшей ереси, обратил от новоявленного верокрушения к древней вере, от
безумства новизны к древнему здравомыслию, от недавнего ослепления к
древнему свету!
Но в этой сверхъестественной силе исповедников мы должны заметить также
в особенности то, что в самой древности церковной они защищали веру не
какой-нибудь части, а всего церковного общества. Да и не свойственно было
такому множеству великих мужей со всеми усилиями отстаивать ошибочные и