"Михаил Литвак, Михаил Мирович. Бинтование душевных ран или психотерапия?" - читать интересную книгу автора

и мелкими, и мешают нам думать саногенно". Чтобы думать "саногенно", надо
"совершить акт принятия другого таким, каков он есть, простить, признать за
ним свободу выбора любой линии поведения, даже обижающего вас. Принять
другого - это значит считать его свободной личностью, которая не обязана вас
любить. Ибо в известной всем пословице сказано: "Насильно мил не будешь!"
Оставим на совести Ю. Орлова обвинение в глупости всех, кто считает,
что к родителям следует испытывать почтение и верит в наличие
справедливости. Думаю, что понятия справедливости и благодарности не
нуждаются в моей защите, так как говорят сами за себя - человеческое
общество без них невозможно и никогда не существовало. Однако изумляют
утопизм и несоответствие реальности в самой постановке вопроса. Что означает
"другой как он есть"? Неужели это некая абсолютная самозамкнутая данность,
не зависящая ни от каких человеческих нормативов и не подвластная им? И
неужели это нечто неизменное, на что никто и ничто не влияет? Разумеется,
нет. Другой человек вписан чаще всего в ту же систему ценностей и
ориентиров, что и мы с вами. Он может вас не любить (любовь невозможна без
его воли), но при этом он не только может, но и обязан соблюдать множество
нормативов человеческого поведения и обращения, которые призваны помочь
минимально ранить другого, смягчать конфликты, разрешать противоречия. В
обществе есть установившиеся представления о порядочности и непорядочности,
вежливости и грубости, достойном и недостойном поведении. Обида - не
инфантилизм, а естественная реакция на вполне законные ожидания относительно
определенного типа поведения.
Проведенные еще в первой половине века исследования ныне широко
известного в нашей стране Альфреда Шюца показали, что мир повседневности, в
который мы все погружены, - это мир матриц и стереотипов, схем и нормативов,
распространяющихся как на сознание, так и на поведение. Мы ничто и никого не
можем понять и оценить, не прибегая к этой системе интерсубъективно заданных
измерителей. Потому повседневность проникнута ожиданиями. Ну, в самом деле,
как вы будете реагировать, если вместо того, чтобы подать вам товар,
продавец станцует вам бешеную джигу, а в ответ на вашу помощь и дружбу вас
будут обливать грязью? В первом случае удивитесь и возмутитесь. Во втором -
конечно, обидитесь. Шюц специально вводит термин "фоновые ожидания",
подчеркивая этим всепроникающий характер наших установок, готовность
воспринимать мир определенным образом, так, как он задан нам нашей
культурой. Конечно, к культуре можно относиться творчески, но нельзя
выпрыгнуть из нее совсем и оценить своего ближнего, абсолютно ни с чем его
не соотнося. Зачем же давать людям совет "Ничего ни от кого не ждать", зная,
что такие советы заведомо невыполнимы?
Выражение "Боритесь с обидой, воспринимая другого таким, каков он
есть", может иметь еще один смысл: не пытайтесь переделывать другого,
распевая песенку "Стань таким, как я хочу". Вполне можно согласиться с
утверждением, что ломать натуру и характер другого - дело безнадежное и
жестокое. Однако это совсем не отменяет того, что мы непрерывно формируем
друг друга. Воспитываем. В любом возрасте. И моя обида, если, разумеется,
она имеет под собой серьезное основание, может заставить другого
рефлексировать и меняться. Даже если он меня не любит, а лишь уважает и
желает поддерживать со мной нормальные отношения.
"Если... другой не способен на переживание вины, обида становится
бесполезной, нефункциональной", - пишет Ю. Орлов. Я совершенно согласна с