"Сэм Льювеллин. Расчёт вслепую " - читать интересную книгу автора

когда она дошла мне до пояса, я судорожно сглотнул. Но, по мере того как
вода прибывала, ужас оставил меня. Кое-что в этом положении можно было
сделать. Первое - повернуть лодку носом на волну.
Поискав за носовой банкой, я нащупал фалинь и облегченно вздохнул.
Фалинь имел длину тридцать футов. То, что надо. Я снял фуфайку, презрев
ледяной холод, обрушившийся на меня сквозь мокрую тенниску.
- Морской якорь, - сказал я сам себе, стащил тенниску и вновь натянул
фуфайку.
- Шерсть поближе к телу, - пробормотал я. - Всегда надевай шерсть на
тело. Когда шерсть мокрая, она дает тепло. Мокрая, когда теплая, теплая,
когда мокрая.
Продолжая бессмысленно бормотать, я затянул рукава тенниски узлом,
привязал к ней конец фалиня и стал вытравливать за борт.
Почувствовалось, что движение шлюпки слабо, очень слабо замедлилось,
но лодка все еще оставалась неподатливой; вода в ней не давала остановить
вращение. Пришлось снять ботинок и начать вычерпывать воду.
Ветер усилился, возможно до шести баллов, и вспененная влага то и дело
попадала в шлюпку. Я черпал сто раз левой рукой, затем сто раз правой и
снова повторял. Я менял руки десятки раз. Я чувствовал, как по спине
струился пот. Горячая металлическая лента охватывала лоб, и я слышал, как
кто-то разговаривает. Это говорил я сам, я почти был в этом уверен, но,
впрочем, кто знает... Сознание мое было неотчетливым.
Измучившись, я сел на банку, лицом вперед, и смотрел в темноту. Ветер
выл над гребнями волн, разбивался об меня, прежде чем унестись в ночь за
кормой.
В сознании моем запечатлелись два несомненных факта: первое - что я
должен продолжать черпать воду, и второе - что я скоро умру. Через какое-то
время руки свела судорога, я испытывал безумную жажду. Из-за этого смерть
уже не казалась такой страшной. Но я напрягся, встал и продолжил черпать
воду, пока опять не отключился.
Я видел отца и мать, они спрашивали (мне было пять лет), почему я
отправился в море при ветре, дующем с берега, без весел. Когда я ответил,
что не знаю, они улыбнулись и исчезли в темноте. После них возник Хьюго.
Губы его шевелились, но слов не было слышно. Он просто покачал головой и
ушел с расстроенным видом. Это опечалило меня, и я заплакал. Затем совсем
близко от моего лица обрисовался загорелый облик Ричарда Митчелла, моего
тренера на Олимпийских играх. Ричард сказал, чтобы я считал движения рук с
черпальным ботинком - должно выходить одно движение в секунду. После того
как Митчелл, видимо, исполнил свой долг, меня посетила группа моих
клиентов, которые просили построить океанский лайнер под парусами. Я начал
читать им лекцию. Салли тоже оказалась среди них, подбадривая меня улыбкой.
А также Эми Чарлтон, Фрэнк Миллстоун, и Арчер, и Эд Бейс, и Гектор Поллит,
и Джонни Форсайт. Некоторое время все они слушали, потом на цыпочках обошли
меня, шагая в ногу, как сорок разбойников Али-Бабы в пантомиме. Каждый нес
огромный титановый болт. Я не оглядывался, ибо знал, что они собираются
ударить меня по голове. Я закричал, чтобы они не делали этого, и теперь уже
темнота поглотила меня.
Я не знаю, сколько прошло времени, прежде чем ко мне вернулось
сознание. Теперь я чувствовал себя лучше. Я знал, что у меня серьезное
сотрясение. Я знал, что у меня лихорадка, так как испытывал то сухой жар,