"Юрий Лоцманенко. Белый, белый каштановый цвет " - читать интересную книгу автора

Вечно ему не хватало одного дня. Когда грозовой тучей надвигалась сессия,
Володька сдавал последний зачет одновременно с первым экзаменом. Честно
говоря, Сорокину отчаянно везло, и везенье это было до непристойности
постоянно. Все мы бешено завидовали непоколебимому его счастью, в Сорокин
воспринимал это как должное. Он фанатически верил в свою звезду.

Однажды Володька пришел в общежитие в первом часу ночи. На завтра был
назначен нелегкий экзамен, принимал его Куницкий - сухой, педантичный и не
всегда справедливый преподаватель. Не удивительно, что мы далеко за полночь
засиделись за конспектами и учебниками. Искренняя студенческая ненависть к
доценту Куницкому воодушевила нас на подвиг.

- Честь труду, зубры! - приветствовал нас Володька. Я ни минуты не
сомневался, что девчонка-второкурсница, которой Володька как раз закрутил
голову, "завалит" завтра очередной экзамен. Однако сам-то Володька победит
Куницкого, уж это было точно. Нахал даже не разделял нашей пламенной ненависти
к Роботу Куне, как прозвали студенты не в меру ехидного преподавателя. Счастье
всегда лежало у него в кармане.

Володька разделся и тоже засел за учебники. Формулы, видно, не лезли ему в
голову, да и мне они осточертели. Как обычно перед экзаменом, невероятно
хотелось спать. Минут десять мы молча листали страницы, лишь Сашка Сабодаш
трудолюбиво исписывал микроскопическими буквами узенькие бумажные гармошки -
готовил "шпоры". Володька зевнул и с дьявольской вежливостью обратился ко мне.

- Тебя не затруднит, Боря, поспрашивать меня о чем-нибудь из этой муры? -
он небрежно щелкнул мизинцем по раскрытому учебнику. - Положительно кажется,
что я уже готов.

Я задал из любопытства несколько вопросов. Володька ничего не знал, это
было ясно. Такая новость немного обескуражила нахала, он снова зашелестел
страницами. Но мужества хватило ему ненадолго.

- Этот билет мне не попадется, - вслух решил он. - Главное для успешной
сдачи экзаменов - чистая голова. Спокойной ночи, зубры!

Володька молниеносно сбросил одежду и ужом скользнул под одеяло. Угрызения
совести не мучили его, через две минуты он спал сном новорожденного.

И действительно, на следующий день Куницкий записал в матрикул Владимира
Сорокина "хор". А бедного Сашку с позором выгнал, конфисковав безупречно
спрятанные шпаргалки.

В отличие от Сорокина, я был застенчивый и довольно тихий парень.
Мгновенные и язвительные Володькины каламбуры иногда приносили ему победу в
наших бесконечных спорах, однако чаще последнее слово оставалось за мной. Ему
недоставало стойкости, упорства, и Володька знал об этом. "Ты медведь, - шутил
он, - ты обязан до конца дней своих продираться сквозь заросли, и обязательно
прямо. А если встретишь толстый ствол на пути, долго будешь раздумывать, с
какой стороны его обойти..."