"А.А.Локшин "Гений зла"; "Быть может выживу"; "Трагедия предательства" - как портрет эпохи " - читать интересную книгу автора

грязный ком, и к 86-ому году этот ком достиг таких размеров, что шишки стали
сыпаться и на меня. То, что отец к тому времени был стар и болен и уже не
появлялся на людях, только благоприятствовало размножению слухов.
Другое обстоятельство было вот какое. В 86-ом году начались перестройка
и гласность, и люди, униженные многолетним молчанием и страхом, спешили
отомстить. То, что мой отец мог быть оговорен и оклеветан, было слишком
тонким соображением, которое никто не желал принимать в расчет**. Помню, как
примерно в это время мой приятель Саша Шнирельман, эмигрировавший позднее в
Израиль, начал мне недвусмысленно хамить, причем как раз тогда, когда я
пытался пристроить его на работу.
______________
** Замечу кстати, что единственной статьей в сборнике, посвященном
памяти моего отца, где встречается слово "клевета", была статья
М. А. Мееровича. Карпинский с завидной настойчивостью пытался выкинуть эту
статью из сборника.

Я догадался, что если вежливо сносить это хамство и вообще цепляться за
какие-то дружеские или приятельские отношения, то тень, витавшая вокруг
имени моего отца, упадет уже на меня самого. Поэтому я, при первом же
подозрении на неуважение к моей персоне, стал рвать отношения со своими
знакомыми, причем в жесткой и окончательной форме. Начал я, естественно, со
Шнирельмана.
Наконец, мне хочется сказать еще об одной стороне дела. Кроме людей
чистых, желавших насолить мне из самых лучших и прогрессивных побуждений,
имелись еще и стукачи. Для них история моего отца была просто находкой...

VI

Ультиматум Геннадия Рождественского

После смерти отца одно его оркестровое сочинение было все-таки
исполнено в 1988-ом году. Это была его 8-ая симфония ("Песни западных
славян"). Дирижировал Владимир Зива, пел Алексей Мартынов. Это было
прекрасное исполнение, дарованное нам Союзом композиторов в связи со смертью
Локшина.
Однако в целом ситуация с исполнением сочинений моего отца складывалась
тупиковая. Дирижеры отказывались от его сочинений, ссылаясь на то и се.
Тогда моя мать позвонила Геннадию Рождественскому, чтобы напомнить о
музыке моего отца. Рождественский единственный из всех назвал причину своего
отказа прямо, за что я ему, в сущности, благодарен. Он сказал моей матери
примерно следующее: "До тех пор, пока вы мне не докажете, что Локшин не
виновен в арестах и не назовете их истинного виновника, я играть Локшина не
буду".
Думаю, что невиновность моего отца будет достаточно ясна из этих
записок. Что касается истинного виновника, то я его просто не знаю. А если
бы даже и знал, и то бы не сказал.
Наверное, мне стоит здесь рассказать о финале взаимоотношений отца с
Рождественским.
В 1979-ом году Рождественский должен был исполнять сочинение моего отца
в Лондоне. Это была 3-я симфония на стихи Киплинга. После репетиции