"Джек Лондон. Сцапали (Рассказ)" - читать интересную книгу автора

одежды и ценностей. Можете мне поверить - после того как нас так
обработали, мы приобрели вид настоящих злодеев! Я даже и не подозревал, до
чего же мы все гнусные личности!
Потом нас выстроили в шеренгу. Сорок - пятьдесят человек стояли
нагишом, подобно героям Киплинга, бравшим приступом Лунгтунпен. Это
чрезвычайно облегчило обыск, на нас были только башмаки. Двое-трое
отчаянных голов не решились довериться цирюльникам, и у них сразу нашли их
добро - табак, трубки, спички, мелкую монету - и тут же конфисковали.
Покончив с этим, нам принесли новое одеяние: грубые тюремные рубашки,
куртки и штаны - все полосатое. Оказывается, я всю жизнь пребывал в
заблуждении, полагая, что в полосатую арестантскую одежду облачают лишь
уголовных преступников. Тут я со своим заблуждением расстался, надел на
себя эту одежду позора и получил первый урок маршировки.
Выстроившись тесной вереницей, в затылок друг другу, причем задний
держал руки на плечах переднего, мы перешли в другой большой "вестибюль".
Здесь нас выстроили у стенки, приказав обнажить левую руку. Студент-медик,
молодой парень, практиковавшийся на такой скотине, как мы, обошел ряд. Он
делал прививку еще вчетверо проворней, чем цирюльники свое дело. Нам
велели соблюдать осторожность, чтобы не задеть за что-нибудь рукой, пока
не подсохла кровь и не образовался струпик, и развели нас по камерам.
Здесь меня разлучили с моим новым приятелем, но он все же успел шепнуть
мне: "Высоси!"
Как только меня заперли, я начисто высосал ранку. Потом я видел тех,
кто не высосал: у них на руках образовались ужасные язвы, в которые
свободно вошел бы кулак! Сами виноваты! Могли бы высосать...
В моей камере находился еще один заключенный. Нам предстояло отбывать
срок вместе. Это был молодой, крепкий парень, несловоохотливый, но очень
дельный, в общем, превосходный парень, какие встречаются не так уж часто,
- нужды нет, что он только что отбыл двухлетний срок в одной из
"исправилок" штата Огайо.
Не прошло и получаса, как по галерее прошел заключенный и заглянул в
нашу камеру. Это был мой приятель. Оказывается, он получил право свободно
расхаживать по "вестибюлю". Его камеру отпирали в шесть часов утра и не
запирали до девяти вечера. У него здесь нашелся приятель, и его уже
сделали доверенным лицом, носившим наименование "коридорного". В эту
должность определило его другое доверенное лицо из заключенных,
именовавшееся "первым коридорным". В нашем корпусе было тринадцать
коридорных - на каждую из десяти галерей по одному, - а над ними
начальствовали первый, второй и третий коридорные.
Мой приятель объяснил мне, что нас, новоприбывших, оставят сидеть в
камерах весь остаток дня, чтобы не мешать "приниматься" прививке. А утром
поведут на тюремный двор, на принудительные работы.
- Но я вызволю тебя, как только можно будет, - пообещал он. -
Добьюсь, чтоб уволили одного из коридорных, а тебя назначили на его место!
Сунув руку за пазуху, он вытащил оттуда платок с моими драгоценными
пожитками и передал его мне сквозь решетку. Затем пошел дальше по галерее.
Я развязал узелок. Все оказалось на месте! Не пропало ни единой
спички. Я поделился табачком с моим товарищем по камере. Когда я хотел
зажечь спичку, он удержал меня. На каждой из наших коек валялось по
ветхому, грязному одеялу. Он оторвал узенькую полоску ткани, плотно